92 
— Судя по всему, это и есть тот самый мужчина, который привез тебя в Техас? — словно мимоходом поинтересовался Эдвард.
— Да, да, — рассеянно бросила Кортни, тревожно следя за ходом боя.
— Кортни, дочка, посмотри на меня! Она с усилием оторвала взгляд от Чандоса, — Да, папа?
— Ты его любишь?
— О да! Безумно! — воскликнула она, а потом осторожно спросила:
— А ты против?
— Даже и не знаю, — проговорил Эдвард. — Он что, всегда такой… порывистый?
— Нет, но он всегда готов защитить меня.
— Ну что ж, хоть это плюс, — со вздохом отозвался отец.
— Ох, папа, не суди о нем, пока не узнаешь его. Да, он бандит, но…
— Бандиты часто бывают хорошими людьми, дочка. Я это знаю.
Кортни растерянно усмехнулась:
— Ты, кажется, готов непредвзято отнестись к этому человеку?
— Неужели ты думаешь, что я осмелюсь отнестись к нему иначе? — воскликнул Эдвард. — Мне вовсе не хочется отведать его кулаков.
— Что ты, он не станет… — начала было Кортни, но поняла, что отец шутит.
В этот момент ковбои издали радостные возгласы, а Флетчер заорал что есть мочи, свесившись с перил. Не вызывало сомнений, кого подбадривают эти крики. В следующее мгновение Флетчер и Зуб Пилы обнимались и хлопали друг друга по спине, словно они сами выиграли бой.
Чандоса окружила толпа. Он согнулся, держась руками за живот, его лицо тоже было не в лучшем виде.
— Похоже, здесь нужна моя помощь, — заметил с веранды Эдвард. — Я говорю о том парне, Тэйлоре.
— Что? Не трать зря время! — сказала Кортни, без тени сочувствия взглянув на Рида, неподвижно лежавшего на земле. — Уж кто-кто, а этот получил по заслугам!
— Ну, будем надеяться, что на этот раз он все понял. Кошачьи Глазки, — сказал Чандос, подходя к ней. — Я не хотел стрелять в подонка только за то, что он такой упрямый болван.
— Ох, Чандос, садись! — проговорила Кортни, подводя его к крыльцу. — Господи, на кого ты похож! — Она откинула волосы со лба Чандоса. — Папа, доставай-ка свою сумку!
— Папа? — Чандос обернулся, скривившись от боли. — Ты бы хоть предупредила меня!
Кортни улыбнулась:
, — Он с удовольствием смотрел, как вы дрались, и твой отец тоже.
Увидев Флетчера, Чандос выругался. Тот между тем велел своим людям взвалить Тэйлора на лошадь и отправить в обратный путь.
— Что это еще такое, черт возьми? Уж не счастливое ли примирение семейства?
Кортни понимала: Чандос недоволен, чувствуя себя загнанным в угол.
— Да, могло бы быть примирение, если бы ты захотел, — осторожно сказала она.
— Я приехал сюда за тобой, женщина, и только.
— Разве?
— Ты знаешь, что это так. Она сурово потребовала:
— Тогда скажи об этом громко. Я не слышала, чтобы ты сказал это, Чандос.
Он нахмурился. Теперь Флетчер стоял в нескольких шагах от них, опершись о перила веранды. Зуб Пилы сидел на перилах рядом с ним, еле сдерживая улыбку. Они с нескрываемым интересом прислушивались к репликам Чандоса и Кортни.
. Чандос чувствовал устремленные на себя взгляды, и прежде всего взгляд Кортни, решительный и горящий.
— Ты моя женщина. Кошачьи Глазки. Ты стала ею с тех пор, как я впервые увидел тебя. Этого ей было мало.
— Скажи все!
Усмехнувшись, он притянул ее к себе на колени. Кортни напряженно ждала. Наконец он проговорил:
— Я люблю тебя. Ты это хотела услышать? Люблю так сильно, что без тебя мне нет жизни.
— О Чандос! — Она прильнула к нему, обхватив его руками за шею. — Я люблю…
— Погоди, — остановил он ее. — Подумай как следует, прежде чем что-то сказать, Кошачьи Глазки. Меня одолевают сомнения: смогу ли я сделать тебя счастливой? Я буду стараться изо всех сил, но потом ты уже не сможешь пойти на попятный. Ты поняла, о чем я? Если ты станешь моей женщиной, даже силы ада не заставят меня отпустить тебя.
— Это двусторонний договор? — спросила Кортни.
— Разумеется!
— Тогда позволь мне выдвинуть свои требования. Ты уже сказал, что любишь меня. Я тоже буду стараться изо всех сил сделать тебя счастливым. Но если позже ты захочешь уйти, предупреждаю: тебе не удастся скрыться от меня, потому что первое, чему ты меня научишь, — это ходить по следу, а второе — стрелять. Ты понял, о чем я, Чандос?
— Да, мэм, — очень важно произнес он.
— Вот и отлично. — Теперь Кортни улыбнулась, чуть покраснев от смущения, и сказала, нагнувшись к его уху:
— Потому что я люблю тебя. Люблю так сильно, что хотела умереть, когда ты оставил меня. Я больше не хочу испытать такое, Чандос.
92 
