22 
– Почему именно Матиас? – спросил крестный.
– Потому что я устал, потому что Люсьен против этой затеи и доверять ему нельзя, а Матиас человек надежный, храбрый и сильный. Он один сможет справиться. Пусть он будет первым, а мы примем эстафету завтра.
– А меня ты не спросил, – заметил Матиас. – Ну ладно. Посплю у камина. Если он…
Марк жестом остановил его.
– Вон они, – сказал он. – Зашли в ворота. Люсьен, на стене ножницы! Сними и спрячь. Не стоит черта дразнить.
– Я этими ножницами резанец подстригаю, – сказал Люсьен, – и там им самое место.
– Сними! – крикнул Марк.
– Я надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, – сказал Люсьен, медленно снимая ножницы, – что ты неизлечимый трус, Марк, и что в окопе тебе делать нечего. Впрочем, я тебе это уже много раз говорил.
Потеряв терпение, Вандузлер-младший ринулся к Люсьену и схватил его за грудки.
– Заруби себе на носу раз и навсегда, – процедил он сквозь зубы, – что во времена твоих греба-ных окопов я бы скрывался в тылу, лежа в постели с четырьмя женщинами и наслаждаясь поэзией. А что до ножниц, которыми ты стрижешь свой резанец, я не хочу увидеть их сегодня ночью в животе какой-нибудь девчонки. Вот и все.
– Ладно, – сказал Люсьен, разводя руками, – раз ты так беспокоишься…
Он открыл буфет и кинул ножницы за кучу тряпок.
– Гвардия сегодня не в духе, – пробормотал он. – Из-за жары, наверно.
Вандузлер-старший открыл дверь и впустил Луи и Клемана.
– Входи, – сказал он Луи. – Мы переругались, но ты не обращай внимания. Прибытие этого молодого человека всех взбудоражило.
Воке стоял опустив голову, и никто не поздоровался и не назвал себя. Луи усадил его за стол, подталкивая рукой в спину, а Вандузлер пошел разогреть кофе.
Только Марк подошел к гостю и с интересом пощупал его стриженые черные волосы.
– Хорошо, – сказал он, – Марта очень хорошо поработала. Дай сзади посмотрю.
Парень наклонил голову вперед, потом снова поднял.
– Прекрасно, – заключил Марк, – она тебя и тональным кремом намазала… Хорошо. Чертовски хорошая работа.
– Пришлось потрудиться, – сказал Луи. – Если бы ты видел его фоторобот…
– Похож?
– Более чем. Пока у него не будет десятидневной щетины, пусть никуда не выходит. Хорошо бы ему очки подобрать.
– У меня есть, – сказал Вандузлер-старший. – Довольно большие солнечные очки. Сейчас как раз сезон, за темными стеклами можно хорошо спрятаться, да и глаза не заболят.
Все молча ждали, пока крестный вскарабкался на пятый этаж. Клеман шумно мешал ложкой, не говоря ни слова. Марку показалось, что он сейчас заплачет, что ему страшно среди незнакомых людей без Марты.
Крестный принес очки, и Марк осторожно примерил их Клеману.
– Открой глаза, – сказал он ему. – Они с тебя не падают?
– Кто падает? – робко спросил Клеман.
– Очки.
Клеман покачал головой. Он выглядел совершенно изнуренным.
– Допивай кофе, и я покажу тебе твою комнату, – сказал Марк.
Он повел Клемана за руку в комнату и, когда они вошли, закрыл дверь.
– Вот, пока поживешь здесь. Не пытайся открыть ставни, они заперты снаружи. Не нужно, чтобы тебя видели. И не пытайся бежать. Хочешь что-нибудь почитать?
– Нет.
– Тебе нужно радио?
– Нет.
– Тогда спи.
– Я постараюсь.
– Слушай… – сказал Марк, понижая голос.
Клеман не слушал, и Марк взял его за плечо.
– Послушай, – повторил он.
Их глаза встретились.
– Завтра Марта придет тебя повидать. Обещаю. А теперь можешь спать.
– Самолично?
Марк не знал, что именно имел в виду Клеман.
– Да, самолично, – наугад подтвердил он.
Клеман, похоже, успокоился и свернулся калачиком на кровати. Марк вернулся в большую комнату встревоженный. Он не знал, что и думать об этом человеке. Машинально поднялся в свою комнату найти Клеману футболку и шорты, чтобы было в чем спать. Когда он снова вошел, Клеман уже уснул в одежде. Марк положил вещи на стул и тихонько закрыл за собой дверь.
– Все, – сказал он, садясь за стол. – Он самолично заснул.
– Похоже, это я утомил его своими вопросами, – сказал Луи. – Марта говорит, что я ему все мозги стер, как мыло. Подожду до завтра.
– Что ты еще надеешься узнать? – спросил Марк. – Его здорово разыграли.
– Если Марта права, то нет.
Марк встал, снова включил утюг и достал из корзины цветастое платье.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он, старательно разглаживая ткань на доске.
22 
