chitat 
12 
За обедом она едва притронулась к еде. Барон продолжал пялиться на нее, ничего не замечая. Грубо. Дерзко. Бесцеремонно. Но поскольку так продолжалось почти все время, что они пробыли вместе, скорее всего он делал это ненамеренно. Не хотел вывести ее из себя, лишить самообладания, расстроить. Наверное, это просто дурная привычка, а может, давно выработанная тактика ведения деловых переговоров, которой он теперь неосознанно пользуется в обычной жизни. Ларисса однажды видела, как какой-то торговец точно так же глазел на отца во время заключения сделки, вероятно, пытаясь сбить цены, прежде чем будет достигнуто устное соглашение., Впрочем, на отца все это нисколько не подействовало, но наблюдать за обеими сторонами было очень забавно.
Она так погрузилась в свои невеселые мысли, что не сразу услышала стук. Вернувшись к действительности, девушка тяжело вздохнула и пошла открывать. Перед ней стоял Винсент. А она так надеялась как можно реже видеться с ним! Однако он не постеснялся прийти и находился так близко, что она ощущала его мускусный запах, чувствовала исходящий от него жар… или это просто щеки горят от стыда?
Она непременно отступила бы, бросилась в другой конец комнаты, если бы не боялась выдать свое волнение. Крошечное пространство между ними было почти несуществующим, тем более что он опять делал это. Смотрел на нее. И эти пылающие янтарные глаза! С нее словно спадает одежда, предмет за предметом, оставляя ее обнаженной.
— Ваши драгоценности.
Интересно, он только сейчас сказал это или уже успел несколько раз повторить? Во всяком случае, она не удивилась бы, если бы он произнес целую речь.
— Простите?
— Я опасался, что вы забудете. И судя по всему, он был прав. У нее совершенно вылетел из головы их недавний разговор за столом.
— Не хочу становиться виновником ваших очередных неприятностей, если все ваши украшения вдруг исчезнут. И без того вы из-за меня лишились дома.
— Ах да, новые служанки, еще не доказавшие свою надежность, — вспомнила она. — Минутку.
Пользуясь возможностью отодвинуться от него, она подбежала к трем огромным сундукам, громоздившимся у кровати. В верхнем никакой шкатулки не оказалось, но, к сожалению, он был самым тяжелым, поскольку в нем находились книги. И все бы ничего, будь у нее время разобрать вещи. Но нельзя же испытывать терпение барона! Придется как-то снять сундук, чтобы добраться до тех, что пониже. Но разве ей поднять такую тяжесть? Правда, можно стащить его волоком.
Она было ухватилась за сундук, но барон тут же очутился рядом и взялся за ручки.
Ему следовало бы сначала предупредить, что поможет! Тогда она вовремя отодвинулась бы!
Сердце Лариссы трепыхалось пойманной птичкой. Она застряла, как в ловушке, между ним и сундуком! К спине прижималась его грудь, затылок согревало его теплое дыхание. Господи, она сейчас упадет в обморок, наверняка упадет… или попросту растает!
— Простите, — вымолвил он спустя невыносимо долгое мгновение и отнял руку, чтобы выпустить Лариссу.
И снова пробудившиеся женские инстинкты вопили, кричали, приказывая ей немедленно бежать прочь от него, и как можно дальше. Ей отчаянно этого хотелось, но нельзя, нельзя выдавать свое смятение. А ведь барон неглуп и, догадавшись обо всем, непременно сыграет на ее слабости, а это невозможно — ведь он ее враг. Кроме того, она испытывает не столько страх… сколько… нечто куда более волнующее. Смущающее душу. Выводящее из равновесия. Тревожащее.
Винсент легко, как пушинку, убрал сундук. Вероятно, он сумел бы сделать это одной рукой, поскольку не прилагал ни малейших усилий. И не отошел назад к порогу, как требовали правила приличия. Они одни, совершенно одни, да еще в этой злополучной спальне, что уже граничило с катастрофой. Еще немного, и она будет окончательно скомпрометирована.
Сама не своя от страха, Ларисса буквально нырнула с головой во второй сундук. Все что угодно, лишь бы поскорее выставить барона отсюда!
К счастью, на этот раз деревянную шкатулку она отыскала довольно быстро.
— Тут совсем немного. Вещи, перешедшие к матери от бабушки, а потом ко мне, — пояснила она, протягивая шкатулку. — Они довольно ценные, недороги мне не поэтому…
Ахнув от неожиданности, она осеклась. Он накрыл ее руку своей, по-прежнему глядя ей в глаза. Потрясение оказалось слишком велико: от тепла его пальцев, как ни странно, мурашки забегали по спине. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем он наконец взял у нее шкатулку. Бедняжка совершенно растерялась. Кровь стучала в висках с такой силой, что Ларисса, кажется, на время оглохла и онемела.
12 
