chitat 
28 
— Да ты шутишь! — растерялся Винсент.
— Почему бы и нет?
— Ты только что привел необходимые доводы. Ты привык к разнообразию. Жена не даст тебе этого.
— А на что тогда любовницы?
— В таком случае зачем жениться?
— Чтобы заполучить ее.
— К чему же любовницы?
— Сам же сказал, для разнообразия, — нахмурился Джонатан. — Почему ты стараешься меня отговорить' — Потому что ты всего-навсего желаешь завладеть ею и не собираешься посвятить себя семейной жизни. Насколько я успел узнать эту девушку, она заслуживает большего.
— Может, ты сам задумал жениться? — заподозрил Джонатан.
— Нет.
Джонатан скептически покачал головой.
— Тогда тем более не имеешь права запрещать мне за ней ухаживать. Если хочешь, я даже объяснюсь с ней, скажу, что не собираюсь менять свой нынешний образ жизни, просто хочу, чтобы и она стала приятным к нему дополнением, и так далее и тому подобное. Только правду, ничего кроме правды. Звучит заманчиво, не так ли?
— Хочешь ослепить ее своим богатством?
— Совершенно верно, — ухмыльнулся Джонатан. Просто поразительно, как у Винсента руки чесались стереть эту улыбочку с физиономии виконта. Врезать бы в челюсть, да так, чтобы он покатился по полу!
Опять эмоции. Чересчур часто они стали посещать Винсента, и говоря по правде, сегодняшний взрыв при виде вернувшейся наконец Лариссы немало удивил его потом, когда он перебирал в памяти их последний разговор.
Ему следовало бы овладеть ею сразу же, еще днем. Она с радостью приняла бы его… во всяком случае, не стала бы сопротивляться. И тогда неприятный разговор с Хейлом вряд ли беспокоил бы его. Он сам бы достиг желанной цели. И какое ему тогда дело до ухаживаний или женитьбы Хейла!
Почему же при мысли об этом так ноет душа? До обольщения, после… не важно, главное, ему не хочется, чтобы она стала женой виконта и последним приобретением его и без того обширной коллекции. А сейчас девушка уязвима как никогда. Отца все нет, они с братом остались без единого пенни, а вырученных за драгоценности и мебель денег надолго не хватит. Почему бы ей не принять свалившийся с небес дар судьбы — предложение одного из самых богатых людей в королевстве? Ведь сам Винсент намеревался воспользоваться беззащитностью девушки, чтобы сделать ее своей любовницей!
Эта чертова жажда мести сослужила ему плохую службу, превратив в негодяя и мерзавца. Намерения Хейла по крайней мере хоть и не слишком приглядны, но честны. Винсент же задумал подлость.
Проснувшаяся совесть заявила о себе слишком громко.
— Постарайся добиться ее согласия, и желаю удачи, — пробормотал барон. В этот момент Винсент был как нельзя более искренен и думал только о благе девушки. Он дал Лариссе достаточно времени понять, какую та совершит неосторожность, оставив дверь незапертой, потому что совесть совестью, а противостоять этому искушению выше его сил.
Глава 15
Лорд Хейл задержал Винсента дольше, чем тот рассчитывал: болтал о всяких пустяках и довел хозяина до того, что тот едва не указал ему на дверь самым грубым образом. Он сдерживался из последних сил, да и то лишь потому, что Джонатан был его клиентом. Распрощавшись с гостем, он, донельзя раздраженный и окончательно выведенный из себя, поднялся наверх, отпустил камердинера, сорвал с себя одежду и накинул халат. И долго стоял посреди комнаты, глядя на дверь ванной, боясь сделать шаг и проверить, закрыта ли дверь. Разумеется, заперта, он знал, что так и есть, но хотел убедиться наверняка. А если все-таки окажется прав, значит, будет снова и снова дергать за ручку в надежде, что Ларисса передумает и с минуты на минуту повернет ключ в замочной скважине. Так или иначе, ночь предстоит долгая.
Инстинкт подсказывал ему немедленно распахнуть дверь, но у Винсента тряслись руки при мысли о разочаровании, которое постигнет его, если… нет, об этом подумать страшно!
Еще одно чувство, которое пробудила в нем Ларисса…
Каким образом, черт возьми, она ухитрилась проникнуть в каждый уголок его души? Да это всего лишь очередное завоевание, способ приятно провести часок-другой, не больше. Еще одна веха в длинной дороге мести, хотя теперь это почему-то уже не имело прежнего значения, так… очередная попытка успокоить потревоженную совесть.
Ему неприятна та власть, которую она приобрела над ним, кстати сказать, совершенно непонятная. Обольститель стал жертвой. Охотник превратился в добычу. Он хотел ее» хотел любой ценой, и это пугало его. Ему следовало бы немедленно удалить ее из дома, даже, если так необходимо, вернуть в ее собственный, лишь бы избавиться от властных чар.
28 
