136 
Таким же был и Питер, но все равно покупать револьвер было чистым безумием. Минута малодушного страха. Что ждет этот мир, если каждый Питер Скаттергуд начнет покупать оружие, как только почувствует страх? Он лежал, вытянув руки на грязном, в сальных пятнах одеяле. До чего же опрометчиво, до чего беспомощно! Просто издевка какая-то – ему покупать оружие! Ему, образованному, цивилизованному человеку. Смех, да и только! Питер погасил свет. Завтра же он отделается от этого револьвера. Утром.
Но тонкую пленку уверенности проткнул некий звук – за стенкой, видать, здорово трахали какую-то бабу, и она испускала бесконечные стоны и вскрикивала в такт, свидетельствуя тем самым в пользу мастерства партнера. Своими криками она взывала к небесам: О господи! Господи! Господи! О-о-о! О! Да! Так! Господи! Она была в экстазе, и экстаз этот выводил Питера из себя – сознание его, волнуемое смутной похотью, металось от видения к видению, от Кассандры (его тело в промежности все еще пахло ею) к Дженис (не думать о Джоне Эппле!) и потом к Джонетте. Звуки вторгались в его мозг, обволакивали его, стучали наманикюренным коготком ему в уши. Для подобной чепухи было слишком поздно – от усталости его чуть ли не тошнило.
– Где же ботинок? – послышался мужской голос.
– Вот. Хороший ботинок. Красивый. В таких ботинках ходишь, а мне ничего не даешь сверх положенного?
– Завела шарманку! – вздохнул мужчина. – Пойду я.
– Ну, ясное дело.
– Отъе…сь!
– Это точно.
– А-а, тебе понравилось! – игриво сказала она.
– И ты всему этому веришь?
Недоброе молчание.
– Выброси-ка это в помойку! Ненавижу цеплять эти штуки! И с женой никогда ими не пользуюсь.
– Если она такая хорошая, чего ты ко мне прибежал-то?
– Заткнись, – буркнул мужчина. – Я и сам не знаю.
И оба засмеялись.
Доброго тебе утра, Город Братской Любви, – доброго вам утра, страховщики и юристы, банкиры и первые вице-президенты, менеджеры, и маркетологи, и специалисты по связям, всем вам, солдаты новой американской экономики, дружными рядами направляющиеся в небоскребы и офисы, умытые, выбритые, надушенные, причесанные и приглаженные, вычищенные в сухой чистке и отутюженные, съевшие сытный завтрак и изготовившиеся к новому дню, в то время как радионовости уже вопят о новых скандалах, мусорщики заканчивают свои утренние ездки и последние, в прямом и переносном смысле, бездомные бродяги, встряхиваясь, выползают из своих подземных укрытий на зимний солнечный свет, таща вонючие узлы с одеждой, обувью, газетами и прочими своими диковинными пожитками.
Питер наблюдал все это из окна кафе, где жевал пончик и читал статью Карен Доннел, в которой она осторожно и тщательно рассуждала о вероятности факта опоздания полиции на место убийства. Она ссылалась на «анонимных официальных лиц». Мэр захочет знать, кто эти лица. И он, и Хоскинс поймут, что их контроль над ситуацией с каждым часом ослабевает. А вдруг, разволновался Питер, кто-нибудь видел его накануне за разговором с мисс Доннел, хотя и длился этот разговор не более минуты? Кто-нибудь в холле мог засечь это и взять на заметку. Болела грудь. Монотонность дня медленно разворачивалась перед его глазами. Он жаждал погрузиться в нее, чтобы встретил его нормальный день, со своими обычными проблемами, обычными звонками и обычной канцелярской работой. Казалось, день похож на все другие дни его работы в прокуратуре. Возможно, он сумеет позвонить Дженис или родителям. Если б ему только выспаться, поспать подольше, чем несчастные несколько часов, и от его нервозности не осталось бы и следа. За окном через каждую минуту шныряли туда-сюда полицейские машины. Питер вообразил себе, что они ищут его. Неужели те мужчины возле дома и вправду его караулили? Револьвер он оставил в машине. Остальные материалы газеты расписывали всевозможные трагедии. Разбился авиалайнер. Ближний Восток в огне. Конгресс в очередной раз крутит с бюджетом. Японцы продолжают скупать недвижимость в Нью-Йорке. Но собраться с мыслями он не мог – новый день властно подталкивал его к действию. Было почти девять, и солнце прорезало холодный зимний воздух, бросая широкие полосы света на административные здания, прибавляя яркости уже грязноватому снегу. У одного из уличных лоточников-корейцев он купил себе галстук с шотландским рисунком. В новом костюме и галстуке он был неотразим, побриться он собирался в офисе электробритвой – он всегда так делал перед дневными заседаниями. Никто и не догадается, что сегодня он ночевал не дома.
136 
