32 
— Пропалывать фасоль? — Лейси не могла даже представить его за таким занятием.
— Ну, в это время года фасоль уже не пропалывают. Наверно, я бы убирал урожай.
— Вы серьезно? — Лейси, сощурившись, разглядывала его.
— Конечно. — Он кивнул. — Я делаю это каждый год.
— Почему?
— Мир и покой. Возвращение к природе. Сосредоточение на главном.
— Я бы сказала, что и здесь мы вынуждены сосредоточиться на главном. — Лейси сухо усмехнулась и обвела взглядом их остров-тюрьму.
— Вероятно, вы правы, — с легкой усмешкой согласился Митч, но почему-то оглядел при этом не остров, а ее фигуру. Она непроизвольно подалась назад и, возмущенно покраснев, мрачно буркнула:
— Я не это имела в виду, Да Сильва.
Он снова усмехнулся, но теперь в улыбке не было двусмысленности. Он улыбался тепло и дружелюбно, приглашая ее ответить тем же.
Лейси озабоченно кашлянула.
— Если вас и вправду тянет убирать урожай, я покажу вам несколько мест, где вы сможете этим заняться. Завтра. Сегодня вам и в самом деле не стоит утруждать ногу.
— Вероятно, вы правы, — повторил Митч и встал.
— Конечно, права, — подтвердила Лейси.
— Вы думаете, что сможете постоянно командовать мною? — спросил он с улыбкой.
На этот раз Лейси не удержалась и тоже улыбнулась в ответ.
— В данный момент, — задорно кивнула она. Митч подошел ближе и пальцем коснулся кончика ее носа.
— В данный момент, Феррис, — хрипло повторил он за нею. — Но только в данный момент.
И, быстро повернувшись, начал осторожно спускаться по каменистой тропинке. А Лейси растерянно смотрела ему вслед, смущенная, подобревшая и очень озабоченная.
Что хуже, думала она, затяжное состояние войны или короткие перемирия?
ГЛАВА ПЯТАЯ
Если хладнокровие благотворно для отваги, то нет ничего благотворней для хладнокровия, как соблюдать дистанцию, — так рассуждала Лейси. Если она не может рядом с Митчем Да Сильвой сохранять бесстрастность, значит, надо держаться от него подальше.
Укрепившись в этой мысли, Лейси ушла в дальний конец острова и провела там остальную часть дня. Она бродила по берегу, собирая на крохотном лугу неподалеку от бухты позднюю землянику, или выискивала среди камней морской шпинат. Пригодится как добавка к их консервному меню на ужин.
Только когда начало темнеть, а ее стал терзать зверский голод, Лейси повернула к дому. Совсем уж избегать Митча невозможно. Всю дорогу она наказывала себе не поддаваться его обаянию. Митч ничем не отличается от друтих мужчин: берет все, что само идет ему в руки. Если она еще не испытала этого на себе, то Денни раскрыл ей истину.
Митч больше не сидел на крыльце. Дверь в дом была закрыта, вокруг царила тишина. Однако напряжение не отпускало ее, будто она ждала, что он неожиданно вынырнет откуда-нибудь и до смерти напугает ее. Но слышалось только пение птиц над головой, шелест ветра среди деревьев и грохот волн, бившихся о скалы.
Лейси поднялась по ступенькам и открыла дверь. Митч спал на кровати.
Она тут же забыла про свое мудрое, с утра пораньше принятое решение — не смотреть на него спящего. Благое намерение бесследно растаяло. Она разглядывала его. Просто не могла оторваться.
Она стояла на пороге и не могла отвести глаз от мерно поднимавшейся и опускавшейся груди, от ресниц, лежавших на щеках, будто половинки черных лун, от прядей таких же темных волос, падавших на поцарапанный лоб, от распухшего глаза и забинтованной лодыжки.
Не сказать, что картина приятная. Но, подумав так, она тотчас же поняла, что кривит душой. В Митче Да Сильве было что-то невыразимо красивое, хотя трудно сказать, что именно.
Спокойная сила? Затаенная мощь? Кротость спящего вулкана?
Все вместе взятое, и что-то еще?
Вздохнув, Лейси переключилась на хозяйственные дела. Предстоит очень дтинная неделя.
Когда она делала картофельное пюре, он проснулся. Лейси уже открыла банку тушенки и разогревала ее на плите, ошпарила клемы и приготовила что-то вроде шпината. Но перед тем накормила Джетро, чтобы он перестал жалобно мяукать, вертеться у ног и следить за каждым ее шагом. Теперь он блаженствовал на стуле, довольно помурлыкивал и умывался.
— Вовремя вы проснулись, — бросила Лейси, поймав на себе взгляд Митча. — Можете садиться к столу.
32 
