Особенно,... 
73 
— Киндаити-сэнсэй, что-то произошло?
— Минутку, минутку…
Он подошел к самому краю мыса, туда, где рос дуб, и принялся вглядываться в озеро. Вода в глубине сгущалась иссиня-черным и больше, чем на метр не просматривалась. У самой поверхности колыхались длинные нити спутанных водорослей, пугающе походившие на волосы женщины, моющей голову.
— Мам, мама, ну что стряслось?
— Я и сама толком не знаю. Пришла к Судо-сан, а там Киндаити-сэнсэй… Госпожа попросила, чтоб я тоже с ними пошла.
— Сэнсэй! — Тамаки подскочила к Киндаити. — Может, в этом озере труп мужа Дзюнко-тян?
— Тамаки!
Поспешный оклик Сабухиро запоздал.
— Тамаки-тян!
Голос Дзюнко суров.
— От кого ты это слышала? Что, кто-то говорит, будто в этом озере тело моего мужа?
В глазах Дзюнко огнем полыхала ярость.
Тамаки струхнула и ничего не ответила. Сабухиро изготовился броситься наутек.
— Тамаки-тян!
Дзюнко кричала уже надрывно, и Тамаки тоже приготовилась к бегству.
— Да нет, шутка это.
Кэнсаку успел взять себя в руки и встал между Дзюнко и девочкой.
— Шутка? Что именно — шутка?
— Понимаете, у вашего мужа прозвище — господин Желудь. Вот болван один и брякнул: раз Желудь, значит в озере. Ну знаете песенку — «Желудь покатился, прямо в озеро скатился. Вот беда!» Поэтому…
Кэнсаку прикусил язык. В глазах Дзюнко, пристально смотревшей ему в лицо, он заметил странный блеск.
— Эномото-сан!..
Дзюнко хотела было что-то спросить, но за нее это сделал Киндаити Коскэ.
— Эномото-кун, и кто же это сказал?
— Да не все ли равно, кто? Это ведь так, болтовня. Можете считать, что я, например. Простите, у вас что, нет больше никаких конкретных фактов, если вы так цепляетесь за обычную шутку?
— Эномото-сан, так значит, вот это ты мне подбросил? Ты сочинил эту анонимку?
— Что-о?
Изумленный Кэнсаку взял в руки конверт, который ткнула ему женщина. Он был адресован Судо Дзюнко. При виде четко выписанных по трафарету иероглифов Кэнсаку мгновенно изменился в лице:
— Можно прочесть?
— Можно, можно! Да тебе и читать не надо, сам ведь знаешь, что внутри. Только что доставили.
Холодный тон, слова застревают в горле.
Кэнсаку суетливо выдернул из конверта листок почтовой бумаги. Уже знакомый, вырезанный печатный шрифт. Текст совсем короткий.
Желудь покатился,
Прямо в озеро свалился.
Вот беда!
Побег
В то утро, когда к Дзюнко пришла очередная анонимка, расследование, зашедшее за двадцать дней в безнадежный тупик, внезапно получило дальнейшее развитие.
Не намекает ли куплет детской песенки, наклеенный на почтовую бумагу, что Судо Тацуо мертв и его труп покоится на дне озера Тароо?
Вопрос об очистке местного водоема уже когда-то вставал. Но работы эти требовали приличных расходов, да и никакой острой необходимости в том не было, так что до сих пор такого решения не принималось.
И вот это ошеломляющее послание. Конкретного указания очистить озеро в нем не содержалось, но оно подхлестнуло розыскное ведомство, до сих пор ходившее по замкнутому кругу, и стало достойным поводом заняться озером.
Старший инспектор полиции Тодороку отдал приказ начать подготовку к очистке озера и одновременно приступил к опросу Эномото Кэнсаку и всей молодежной компании. Местом работы полиции была выбрана мастерская ателье, которое со времени убийства стояло опечатанным.
Воспользовавшись моментом, расскажем читателям о том, как тем временем решалась будущая судьба самого ателье.
Личность мадам так и не была установлена, а следовательно, не обнаружились и наследники. В таких случаях суд по семейным делам назначает распорядителя собственности. В ситуации, подобной нашей, — то есть при отсутствии завещания, наследников и предъявленных обязательств по кредитам, — если в течение года после регистрации смерти наследники не появляются, собственность поступает в государственную казну.
Распорядителем в идеале должно быть лицо, не имеющее заинтересованности в данной собственности, но в данном конкретном случае произошло убийство, и претендентов на эту роль не нашлось, так что в силу сложившихся обстоятельств распорядителем был назначен владелец помещения Итами Дайскэ. Как лицо, некоторое время находившееся под подозрением, он не должен был бы занимать это место, но суду пришлось принять такое решение, поскольку больше вообще ни одной кандидатуры не имелось.
73 
