Особенно,... 
79 
– Да, знал. Она пользовалась им, когда ей в голову приходила какая-нибудь мысль.
– Там есть кое-что и о вас, она спрашивает себя, почему ей так надо спешить из-за вас. Что бы это значило?
– Спешить из-за меня? — Он недоверчиво повысил голос.
– «Джереми. Джереми. О, боже, почему надо так спешить из-за него? Не такое уж это заманчивое предложение… « Вот ее слова. Можете их расшифровать?
Лицо Винни было достаточно невозмутимым, но его выдал беспокойный взгляд.
– Нет. Не могу. Понятия не имею, что она имела в виду. У нас были не такие отношения. По крайней мере, не с моей стороны. Совсем не такие.
Шесть отрицаний. Линли уже достаточно хорошо распознал этого человека, и ему было ясно, что последними фразами он намеренно уводит разговор в сторону. Лжецом Винни был не слишком искусным. Но умел поймать момент и с толком его использовать. Что он сейчас и сделал. Но почему?
– Не смею вас больше задерживать, мистер Вин. – закончил Линли. – Как я понял, вы очень торопитесь в Лондон.
Похоже, Винни хотел сказать что-то еще, но передумал – сел в «моррис» и включил зажигание, сначала автомобиль затарахтел – мотор никак не желал заводиться. Но затем он чихнул и ожил, выпустив выхлопные газы, как человек, страдающий несварением желудка. Пока «дворники» очищали ветровое стекло от снега, Винни опустил стекло и высунулся.
– Она была моим другом, инспектор. Только другом. Ничего больше.
Он дал задний ход. Колеса бешено прокрутились на льду, прежде чем ему удалось покатить по подъездной аллее в сторону дороги.
Линли смотрел ему вслед, заинтригованный этой столь упорно подчеркиваемой фразой, словно в ней таился какой-то особый смысл, который вот-вот прояснится… Каким-то непостижимым образом – возможно, из-за отдаленного присутствия Инвернесса – фраза эта вернула Линли в Итон, к страстной дискуссии пятиклассников на тему одержимости и навязчивых идей Макбета, когда ему мерещится призрак убитого. Какая потребность остается у человека неудовлетворенного, несмотря на успешный исход задуманного деяния, которое, как он полагал, принесет ему радость! Расхаживавший по классу учитель литературы настойчиво задавал им этот вопрос, требуя от того или другого мальчика оценки, размышлений, защиты. Потребности движут навязчивыми идеями. Какая потребность? Какая потребность? Это был очень хороший вопрос, решил Линли.
Он нащупал свой портсигар и направлялся через парковочную площадку к дому, и тут из-за угла вышли Хейверс и Сент-Джеймс. На их брюки налип снег,словно они разгуливали по сугробам. Сразу следом за ними появилась леди Хелен. Несколько секунд все четверо в неловком молчании пристально смотрели друг на друга. Затем Линли сказал:
– Хейверс, пожалуйста, позвоните в Ярд. Сообщите Уэбберли, что сегодня утром мы возвращаемся в Лондон.
Кивнув, Хейверс исчезла в парадной двери. Быстро глянув на леди Хелен, потом на Линли, Сент-джеймс последовал ее примеру.
– Ты вернешься вместе с нами, Хелен? – спросил Линли, когда они остались одни. Он положил портсигар обратно в карман, так и не открыв его. – Так для тебя будет быстрее. В Обане нас ждет вертолет.
– Я не могу, Томми. И ты это знаешь.
Ее слова не таили в себе злости. Но они были безжалостно окончательными. Казалось, им больше нечего было сказать друг другу. Однако Линли поймал себя на том, что пытается найти какую-то лазейку, чтобы пробиться сквозь ее сдержанность, не важно, каким образом, пусть самым нелепым. Непостижимо, что он должен расстаться с ней вот так. И именно это он и сказал ей, прежде чем здравый смысл, гордость и попросту правила приличия взяли верх…
– Я не вынесу, если ты вот так уйдешь от меня, Хелен.
Она стояла перед ним в полосе солнечного света. Он пробился сквозь ее волосы, придав им изумительный оттенок, цвета старого бренди. На мгновенй милые темные глаза стали непроницаемыми. Затем это выражение исчезло.
– Я должна идти, – ровным голосом произнесла она и, пройдя мимо него, вошла в дом.
«Это как смерть, – подумал Линли. – Но далее ни достойных похорон, ни разумных сроков траура, скорбь моя будет вечной».
В своем захламленном лондонском кабинете супер-интендант Малькольм Уэбберли положил телефонную трубку на рычаг.
– Это была Хейверс, – сказал он. Характерным жестом он запустил правую руку в свои редеющие рыжеватые волосы и резко потянул, словно хотел ускорить неотвратимое облысение.
79 
