ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Алая роза Анжу

Зря потраченное время. Изложение исторического тексто. Не мое. >>>>>

Бабки царя Соломона

Имена созвучные Макар, Захар, Макаровна... Напрягает А так ничего, для отдыха души >>>>>

Заблудший ангел

Однозначно, советую читать!!!! Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... >>>>>

Наивная плоть

Не понимаю восторженных отзывов. Предсказуемо и шаблонно написано >>>>>

Охота на пиранью

Винегрет. Але ні, тут як і в інших, стільки намішано цього "сцикливого нацизму ©" - рашизму у вигляді майонезу,... >>>>>




  129  

— Действительно интересно! Дальше.

— Это практически всё, — сообщил Чедвик. — Вчера мы весь день допрашивали тех, кого нашли в этих трех домах и кто был знаком с Мак-Гэррити. Он явно знал жертву.

— Насколько близко?

— Никаких доказательств близких отношений нет, а судя по тому, что мне удалось выяснить о Линде Лофтхаус, такие отношения у них вряд ли могли быть. Но он ее знал.

— Что-нибудь еще?

— Все сходятся на том, что он чудной. Они часто не понимали, о чем он говорит, и у него была привычка играть пружинным ножом с черепаховой рукояткой.

— Почему они его терпели?

— Если вы спрашиваете мое мнение, сэр, то я думаю, что ради наркотиков. Наши ребята отыскали в доме на Кэрберри-плейс пять унций конопляной смолы, они были спрятаны в газовом счетчике. Видимо, замок на нем был взломан. Мы считаем, что эта смола принадлежит Мак-Гэррити.

— Он, значит, еще и газовую компанию надувал?

Чедвик улыбнулся:

— Прожженный тип. В наркоотделе считают, что он — дилер среднего звена: время от времени покупает по нескольку унций и делит их на порции стоимостью в фунт каждая. Вероятно, для этого-то он и использовал свой нож.

— Значит, юнцы с ним уживались?

— Да, сэр. Он тоже был на фестивале, и те, с кем он туда ходил, утверждают, что он почти все время бродил в толпе сам по себе. Никто не может сказать, где он находился, когда произошло убийство.

Маккаллен выбил трубку в пепельницу и спросил:

— А нож?

— Пока не нашли, сэр.

— Жаль.

— Да. Возможно, это совпадение: Мак-Гэррити мог потерять свой нож примерно в то же время, когда молодую женщину зарезали таким же, — но мы выходили на суд и с менее вескими уликами.

— Ну да. И иногда проигрывали дело.

— Судья привлек его по обвинению в распространении. Нет постоянного места жительства, а значит, никакого освобождения под залог ему не светит. Он в нашем распоряжении.

— Тогда уж постарайся составить нормальное обвинение в убийстве, но не зацикливайся, Стэн. Не забывай о другом парне, на которого ты точил зубы.

— Рик Хейс? Мы продолжаем им заниматься.

— Хорошо. И вот что, Стэн… Найдите нож. Это сильно поможет.

*

Бэнкс знал, что некоторые люди не любят уезжать далеко от тех мест, где выросли; Саймон Брэдли был как раз из таких. Он сказал, что за время работы его несколько раз переводили в Саффолк, Кумбрию и Ноттингем, но в конце концов он вернулся в Лидс, и, после того как в двухтысячном году он в возрасте пятидесяти шести лет вышел в отставку в звании суперинтенданта транспортной полиции, они с женой поселились в славном отдельном каменном домике в Хэдингли, совсем рядом с Шоу-Лейн. Он рассказал Бэнксу, что это буквально в двух шагах от тех мест, где он вырос, — от более непритязательного Минвуда. За высокими зелеными воротами был ухоженный сад — гордость и радость его жены, как сообщил Брэдли. А гордостью и радостью Брэдли, как выяснилось, служила его небольшая библиотека. На полках, высящихся от пола до потолка, он хранил свое собрание первых изданий детективов и триллеров: Дик Фрэнсис, Иэн Флеминг, Лен Дэйтон, Рут Ренделл, П. Д. Джеймс, Колин Декстер. Именно здесь, около полок, они с Бэнксом уселись, попивая кофе, и стали говорить о юных годах Брэдли, проведенных в Бразертон-хаусе. Сидя в этой мирной, обставленной книгами комнате, Бэнкс не мог поверить, что совсем рядом — Гайд-парк, где жил один из террористов-самоубийц, устроивших летние лондонские взрывы.

— Я был молодой, — начал Брэдли, — в шестьдесят девятом мне было двадцать пять, но я никогда не принадлежал к тому пресловутому поколению. — Он засмеялся. — Пожалуй, это было бы трудно: одновременно быть хиппи и бобби? Как будто ты одновременно и на той и на другой стороне.

— Я на несколько лет младше вас, — заметил Бэнкс, — может, поэтому мне действительно нравилась тогдашняя музыка. До сих пор нравится.

— Правда? Кошмарный грохот, — заявил Брэдли. — Сам я всегда предпочитал классику. Моцарт, Бетховен, Бах.

— Я их тоже люблю, — ответил Бэнкс, — но иногда ничто не сравнится с небольшой порцией Джимми Хендрикса.

— Каждому свое. Думаю, в ту пору я слишком уж увязывал эту музыку с их стилем жизни и вообще с тем, что тогда происходило, — с неудовольствием проговорил Брэдли. — Музыкальный фон для наркотиков, длинных волос и сексуальной распущенности. Я был юный консерватор, можно сказать, обыватель, а теперь я повзрослел и стал старым консерватором. Я каждое воскресенье ходил в церковь, стригся коротко и верил, что сексом можно заниматься только после свадьбы. До сих пор в это верю, к большому огорчению моего сына. Очень старорежимно.

  129