Хорошо сказано, лоб, с твоим заявлением будут считаться. Твои планы — честные планы, они в согласии с голосом совести и советами разума. Я знаю, как скоро молодость увянет и цвет ее поблекнет, если в поднесенной ей чаше счастья будет хотя бы одна капля стыда, хотя бы привкус угрызения. А я не желаю ни жертв, ни горя, ни уныния, — это меня не привлекает. Я хочу исцелять, а не разрушать, заслужить благодарность, а не вызывать горькие слезы, — нет, ни одной! Пусть я пожну улыбки, радость, нежность, — вот чего я хочу. Но довольно! Мне кажется, я в каком-то сладостном бреду. О, если бы продлить эту минуту навеки, но я не дерзаю. Я еще крепко держу себя в руках. Я не преступлю данной мною клятвы, но это может превзойти мои силы. Встаньте, мисс Эйр, оставьте меня. Представление окончено.
Где я? Не сон ли это? Или я спала? Или я до сих пор грежу? Голос старухи внезапно изменился. Ее интонация, ее жесты — все в ней вдруг показалось мне знакомым, как мое собственное лицо в зеркале, как слова, произносимые моими собственными устами. Я встала, но не ушла. Я посмотрела на цыганку, помешала угли в камине и опять посмотрела; но она ниже надвинула шляпу на лицо и снова жестом предложила мне уйти. Пламя озаряло ее протянутую руку. Настороженная, взволнованная всем происшедшим, я сразу обратила внимание на эту руку. Рука была так же молода, как и моя: нежная и сильная, гибкие, стройные пальцы; на мизинце блеснуло широкое кольцо, наклонившись вперед, я взглянула на него и тут же узнала перстень, который видела перед тем тысячу раз. Я снова посмотрела ей в лицо; теперь оно уже не было отвращено от меня, цыганка сбросила чепец и повязку. Голова ее склонилась.
— Ну что, Джен, узнаете меня? — спросил знакомый голос.
— Вам остается только снять красный плащ, сэр, и тогда…
— Но завязки затянулись, помогите мне.
— Разорвите их, сэр.
— Ну вот. Итак, прочь личину! — И, сбросив с себя свой наряд, мистер Рочестер предстал передо мной.
— Послушайте, сэр, что за странная идея?
— А ведь ловко сыграно, правда?
— С дамами у вас, наверно, вышло удачнее.
— А с вами нет?
— Со мной вы вели себя не как цыганка.
— А как кто? Как я сам?
— Нет, как легкомысленный комедиант. Словом, вы хотели что-то выведать у меня или во что-то вовлечь меня. Вы болтали глупости, чтобы заставить меня болтать глупости. Это едва ли хорошо, сэр.
— Вы простите меня, Джен?
— Не могу сказать, пока всего не обдумаю. Если я во зрелом размышлении найду, что не наговорила слишком много вздора, то постараюсь простить вас; но вам не следовало этого делать.
— О, вы вели себя очень корректно, очень осторожно, очень благоразумно.
Я обдумала все происшедшее и пришла к выводу, что мистер Рочестер прав. Это меня успокоило. Ведь я действительно была настороже с самого начала этого свидания. Я чувствовала, что за всем этим кроется какая-то мистификация, но мне и в голову не приходило, что цыганка — мистер Рочестер.
— Ну, — сказал он, — над чем вы задумались? Что означает эта торжествующая улыбка?
— Я удивлена и поздравляю себя, сэр. Надеюсь, вы разрешите мне теперь удалиться?
— Нет, подождите еще минутку и расскажите мне, что делают эти люди там, в гостиной.
— Вероятно, говорят о цыганке.
— Сядьте, расскажите, что они говорят обо мне?
— Я бы не хотела, сэр, оставаться дольше; вероятно, уже около одиннадцати часов. Ах да, знаете ли вы, мистер Рочестер, что, после того как вы утром уехали, сюда прибыл еще один гость?
— Гость? Нет. Кто же это? Я никого не ждал. Он уехал?
— Нет. Он сказал, что знает вас давным-давно и что берет на себя смелость расположиться здесь до вашего возвращения.
— Ах, дьявол! Он назвал себя?
— Его фамилия Мэзон, сэр. Он приехал из Вест-Индии, из Спаништауна на Ямайке.
Мистер Рочестер держал меня за руку, словно собираясь подвести к креслу. Когда я произнесла имя гостя, он судорожно стиснул мою кисть. Улыбка на его губах застыла, дыхание как будто остановилось.
— Мэзон! Из Вест-Индии! — сказал он, и эти слова прозвучали так, словно их произнес автомат: — Мэзон! Из Вест-Индии! — И он трижды повторил эти слова, все с большими промежутками, видимо, не отдавая себе в этом отчета.
— Вам нехорошо, сэр? — спросила я.
— Джен, вы нанесли мне удар. Вы нанесли мне удар, Джен! — Он покачнулся.
— О сэр, облокотитесь на меня!
— Джен, вы когда-то предложили мне ваше плечо, — дайте мне опереться на него еще раз.