— А что? Он хорош собой, мужественен, властен.
— И вы говорите это мне в глаза? О каком-то фламандском проходимце, о низком торгаше?
— Он талантлив, предприимчив решителен. У него государственный ум и осанка повелителя.
— И она открыто его восхваляет! Без страха и без стыда!
— Имя Мура только так и можно произносить — без стыда и без страха, потому что Муры честны и мужественны.
— Она сумасшедшая, я же говорил.
— Вы мне досаждали, пока я не вспылила, терзали меня, пока не вывели из себя.
— Этот Мур — братец воспитателя моего сына. Неужели вы позволите какому-то репетитору называть вас сестрой?
Глаза Шерли, обращенные на мистера Симпсона, сверкнули и засияли.
— О нет, ни за что! — воскликнула она. — Даже если мне предложат королевство или еще сто лет жизни, — этому не бывать.
— Но вы не сможете отделить мужа от его семьи!
— Что ж из этого?
— Значит, мистер Луи Мур будет вашим братом!
— Мистер Симпсон!.. Мне до смерти надоел весь этот вздор, я больше не хочу его слышать. Мы с вами по-разному мыслим, у нас разные цели, и мы поклоняемся разным богам. Одно и то же мы видим с неодинаковых точек зрения и мерим неодинаковыми мерками. Похоже, что мы вообще говорим на разных языках. Давайте лучше расстанемся. Я говорю это не потому, что вы мне ненавистны, — продолжала она со все возрастающим волнением. — По-своему вы человек неплохой и, может быть, искренно желаете мне добра. Но мы никогда не поймем друг друга, мы всегда будем говорить о разных вещах. Вы досаждаете мне всякими пустяками, выводите из себя мелочной тиранией, бесите придирками. Что же до ваших ничтожных принципов, ограниченных правил, жалких предрассудков, предубеждений и догматов, — оставьте их при себе, мистер Симпсон! Ступайте и принесите их божеству, которому поклоняетесь. Мне они не нужны, и я не хочу о них даже знать. Мне сияет иной свет, у меня иная вера, иная надежда, иная религия.
— Иная религия? Значит, она еще и не христианка!
— Да, у меня иная религия, я не верю в вашего Бога.
— Не верить в Бога?!
— Ваш Бог, сэр, — это светское общество, так называемый свет. Для меня вы тоже не христианин, а идолопоклонник. Я полагаю, вы поклоняетесь идолам по своему невежеству; во всяком случае вы слишком суеверны. Ваш Бог, сэр, ваш великий Ваал, ваш Дагон с рыбьим хвостом предстает передо мной, как злой демон. Вы и вам подобные возвели его на трон, увенчали короной, вручили ему скипетр. Но смотрите, как отвратительно он управляет миром! Его любимое занятие — устраивать браки! Он связывает юность с дряхлостью, силу с ничтожеством. Он воскрешает вновь все извращенные жестокости Мезенция[141] и соединяет мертвецов с живыми. В его царстве властвует ненависть — затаенная ненависть; отвращение — скрытое отвращение; измены — семейные измены; порок — глубокий, смертельный, домашний порок. В его владениях у родителей, которые никогда не любили, растут никого не любящие дети: со дня рождения они пьют желчь разочарования и дышат воздухом, душным от лжи. Ваш Бог устраивает браки королей, — взгляните же на ваши королевские династии! Ваше божество — это божество заморских аристократов; но попробуйте разобраться в голубой крови испанских монархов! Ваш Бог — это французский Гименей; но что такое семейная жизнь французов? Все, что окружает вашего идола, обречено на гибель, все вырождается и мельчает под его властью. Ваш Бог — это замаскированная Смерть!
— Какие ужасные слова! Вы не должны больше общаться с моими дочерьми, мисс Килдар: подобная близость для них опасна… Знай я раньше… Но я думал, вы просто сумасбродны… Никогда бы не поверил…
— Зато теперь, сэр, надеюсь, вы уяснили, что вам заботиться о моей судьбе бесполезно? Чем больше вы стараетесь, тем хуже: вы сеете ветер, но пожнете бурю. Я смету паутину ваших замыслов, чтобы она мне не мешала. Решение мое твердо, и вы не сможете его поколебать. Свою руку я отдам лишь тогда, когда мне прикажет сердце и совесть, — и только они. Поймите это наконец!
Мистер Симпсон был озадачен.
— В жизни ничего подобного не слыхивал! — бормотал он. — Со мной никто не осмеливался так говорить. Никто и никогда… В жизни…
— Вы совсем запутались, сэр. Лучше вам уйти. Или мне.
Он поспешно встал.
— Надо немедленно уезжать. Прочь из этого дома! Мы сегодня же уедем.
— Не торопите тетю и кузин, дайте им немного времени.