ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>

В сетях соблазна

Симпатичный роман. Очередная сказка о Золушке >>>>>

Невеста по завещанию

Очень понравилось, адекватные герои читается легко приятный юмор и диалоги героев без приторности >>>>>

Все по-честному

Отличная книга! Стиль написания лёгкий, необычный, юморной. История понравилась, но, соглашусь, что героиня слишком... >>>>>

Остров ведьм

Не супер, на один раз, 4 >>>>>




  28  

— Так. И что же?

— Дословно: «Это мама сделала».

Ни один мускул не дрогнул на его лице.

— И что дальше?

— Я подумал, что вы захотите это знать.

— И ты два дня мучился этой мыслью, а потом решил заявиться ко мне?

— Не через охрану же передавать.

— Что же заставило тебя «чистосердечно признаться» именно сейчас?

— Так получилось… Вы ведь ее еще не обнаружили?

— А у тебя небось и соображения есть, где она может находиться?

Мы секунду глядели друг другу в глаза, а потом я сказал:

— Нет…

— Ты кое о чем не догадываешься, Веум, — перебил он и смерил меня торжествующим взглядом.

— Да?

— Она дала о себе знать.

— Фру Скарнес? Когда?

— Сегодня утром, как заявил ее адвокат, господин Лангеланд.

— Да уж понятно, — пробормотал я.

— Ее в данный момент допрашивает инспектор Люнгмо.

— Допрашивает? Так, значит…

— Да, Веум. Ничего нового ты не сообщил — она уже практически призналась.

— Призналась? — Я с трудом понимал, что происходит.

— Да, — ответил он с некоторой заминкой. — Ты что, плохо слышишь? Она заявила, что столкнула мужа с лестницы во время ссоры. Защита, естественно, будет настаивать на непреднамеренном убийстве в целях самообороны. Расследование мы, конечно, продолжим, хотя можно считать, что дело уже раскрыто. Для тебя-то наверняка ничего удивительного в этом нет, учитывая, какую новость ты нам принес. «Это сделала мама» — так ведь он сказал?

— Да… Но, раз уж она призналась, меня это, пожалуй, больше не касается.

Он насмешливо приподнял одну бровь — и это было самым ярким проявлением чувств, обуревавших его в течение разговора.

— Точнее и не скажешь, уважаемый!

— А вы знаете, что у него есть еще и родная мать? Скарнесы его усыновили.

— И кто же она? — спросил он, награждая меня уничижительным взглядом.

— Метте Ольсен. Гражданская жена вашего старого знакомого, Терье Хаммерстена.

— Хаммерстена? А она…

— И раз уж я здесь, я бы хотел…

— Нет уж, позволь, не перебивай! — Он раздражался все больше. — Она что, тоже призналась?

— Нет. Разумеется, нет.

— Вот именно! — Он откинулся на спинку стула. — Знаешь, кого ты мне сейчас напоминаешь? Этих засранцев из американских фильмов, которые трутся где попало и считают при этом, будто они чертовски круче полицейских.

— Их, значит, напоминаю?

— Ага. Так что не будешь ли настолько любезен убраться отсюда как можно скорее? У нас тут есть дела поважнее, чем частное мнение представителя службы охраны детства.

— У охраны детства тоже найдутся дела поважнее.

— Не сомневаюсь. Будь здоров. Надеюсь больше никогда тебя не увидеть.

К сожалению, он ошибся. К сожалению для нас обоих. Много позже я часто думал о том, не в тот ли самый раз меня впервые посетила мысль, что все пошло по ложному пути. С самого начала. Но я ему об этом никогда не напоминал: слишком долгий бы вышел разговор.

В тот же вечер, в девятом часу, раздался звонок в дверь моей квартиры. Я открыл дверь — на пороге стояла Сесилия. Она была тщательно накрашена и одета в короткое темное пальто, в котором я прежде никогда ее не видел. Она протянула небольшой пакет:

— Я прихватила бутылочку красного. Пустишь?

17

Двадцать лет спустя, сидя на скамейке на Фьелльвейен, она спросила меня, смущенно покраснев:

— А помнишь, Варг, ведь между нами тогда кое-что было?

— Неужели нет, — криво улыбнулся я.

Да, я помнил то, что она решила обозначить словами «кое-что». Помнил привкус железа в красном вине, которое она принесла с собой в тот четверг в семьдесят четвертом, когда дело, казалось, было почти закрыто, а Ян-малыш был помещен в клинику; чуть позже — тот же вкус на ее губах, ее крепкое маленькое тело, которое извивалось подо мной и наклонялось, когда она была сверху, такое живое и непослушное, что я то и дело упускал его из рук, как неопытный слесарь-сантехник, выполняющий первый самостоятельный заказ, свой инструмент. Она целовала меня крепко и решительно, и я чувствовал, что она нисколько не колеблется и точно знает, чего хочет. Мы с ней решили, что так мы отпраздновали окончание дела. Позже мы еще «праздновали» два или три раза, но слов для этих воспоминаний я так и не смог подобрать — все они словно утекали в песок, так что мне остались лишь мелькающие картинки перед глазами, которые как из засады выскакивали, если я когда-нибудь пил такое же вино.

  28