Особенно,... 
59 
— Уже, наверное, лет десять прошло, как ее у нас забрали, — сказала Рени, высморкавшись. — Почти.
— На нее посмотришь, так она неплохо устроилась в этой жизни. Попала в шикарный дом в Лондоне. — Он ткнул испачканной желтком вилкой в сторону первой страницы «Дейли Меркьюри». — Не удивлюсь, если такая женщина платит ей целое состояние.
Рени удивилась раздражению в его голосе, не сообразив, что муж не разделяет ее теплых чувств к Николетте.
— Мне кажется, хорошо, что она нашла себе постоянную работу, — храбро заявила Рени. — Не многим из усыновляемых детей это удается. Как ты думаешь, не съездить ли нам в Лондон, повидать ее? Попытаться помочь?
Гарольд, который не отдавал себе отчета, что тиранил Рени с первого дня их супружества, и не замечал, как упорно она старалась не обращать на это внимания, покачал головой:
— Нечего ввязываться в такие истории. К нам это отношения не имеет, а грязь липнет, как ты знаешь. Поедешь туда, окажешься замешанной в историю, еще нас же и обвинят в том, что она пошла по кривой дорожке. Посмотри, что бывало с разными опекунами и приемными родителями. Это небезопасно. Бедная малышка!
— Да, — согласилась Рени, решив, что, как и она, муж имеет в виду Николетту.
Он взял свою газету и вернулся к результатам футбольных матчей. Рени доела бекон и яйцо. Они были уже невкусные, но не выбрасывать же еду. Она никогда этого не делала.
Позднее, когда Гарольд, как всегда по вторникам, отправился в паб повидаться с друзьями, она ослушалась его в первый раз за всю их совместную жизнь и принялась писать письмо своей девочке. Закончила она так:
Я часто вспоминаю тебя, Николетта, и скучаю по тебе. Я помню, как ты любила помогать печь пирожные в виде бабочек для киоска миссис Смит, их продавали во время церковного праздника. Помнишь их и то, как мы разрезали верхушки пополам, чтобы сделать крылышки, и макали их в глазурь? О, я помню, словно это было вчера. Но ты, наверное, забыла, это было так давно.
Я рада, что ты получила хорошую работу, но мне очень жаль, что сейчас у тебя такие неприятности. Здесь у тебя никогда неприятностей не было. И я знаю, что ты ничего не сделала той малышке.
Рени Брукс.
P.S. Гарольд тоже передал бы тебе привет, если бы знал, что я пишу, но его сейчас нет дома.
Рени не по душе была предполагаемая ложь в постскриптуме, но лучше так, чем признаться, что он не велел ей интересоваться Николеттой. Она не знала, куда адресовать письмо, и перечитала газетную статью в поисках адреса. Его там не было. В конце концов она написала на конверте имя Николетты, а затем приписала «для передачи», и далее: «Антония Уэблок, Кенсингтон, Лондон», и понадеялась, что письмо дойдет.
После этого она задумалась о бедной женщине, у которой пропал ребенок, и снова взялась за перо. Просто удивительно, как приятно писать людям, которые не назовут тебя глупой и не скажут, что ты и своего имени не помнишь или ни на что не годна. И эта бедная женщина, возможно, рада будет узнать, что есть люди, которые о ней думают и находят возможность сказать ей об этом.
Взяв оба письма, Рени отправилась на почту за марками и вернулась домой как раз вовремя, чтобы приготовить Гарольду обед. Пол на кухне она помоет потом, когда он пойдет в «Лодж». Ему безразлично, а про письма лучше не говорить.
Глава пятнадцатая
В ожидании Эммы, которая после тестирования Ники пообещала приехать с отчетом прямиком в Саутуорк, Триш пыталась работать, но не смогла выкинуть из головы мысли о Шарлотте… и о Бене.
Когда Эмма наконец появилась, выглядела она измученной и раздраженной, но Триш не поняла, что тому виной — выходки Хэла или полученные от Ники сведения. Триш поцеловала подругу, взяла у нее кейс и предложила чай, кофе или вино.
Бросив быстрый взгляд на часы, Эмма сказала:
— Тебя не шокирует, если я отвечу «вино»? Время обеда уже прошло.
— Разумеется, это меня не шокирует. Не валяй дурака. Красного или белого?
— Ой, мне все равно. Какое дашь. Красного, пожалуй, — сказала Эмма.
Триш достала с полки бутылку риохи, взяла бокалы, штопор и пакетик хрустящего картофеля, который нашла в глубине одного из шкафчиков. Если Эмма собирается пить с такой же скоростью, как накануне, потребуется закуска.
— Ну хорошо, — проговорила Триш, когда они уселись, поставив перед собой бокалы. — Что ты думаешь о Ники?
— Не могу сказать, что она самый интересный объект, — с необычной для нее резкостью ответила Эмма. — А вот твоя кузина — это что-то особенное.
59 
