— А ваша родственница, мисс Макгуайр? Я действительно считаю, что вам нельзя быть одной. Давайте позвоним ей?
Антония покачала головой:
— Она тоже занята. Послушайте, а может быть, вы просто начнете, а? Перестаньте за меня волноваться и приступайте. Делайте, что должны. Просто найдите ее побыстрее. Это самое главное, не так ли?
Она сделала глубокий вдох и, задержав дыхание, отвернулась от полицейских, подошла к ящику, где хранились бумажные кухонные полотенца, оторвала кусок и вытерла глаза.
— Миссис Уэблок, — сказал старший инспектор Блейк, — прошу вас, позвольте мне…
— Ради бога, оставьте меня в покое и займитесь своим делом! — выкрикнула она, выбегая из комнаты.
Наверху она наклонилась над раковиной в своей ванной комнате, судорожно хватая воздух и кашляя. Затем умыла лицо очень холодной водой и как следует высморкалась.
С незаправленной, развороченной постелью спальня выглядит неопрятной, подумала она. Ночная рубашка и халат брошены на сбившееся в кучу пуховое одеяло, а тапки и книга по-прежнему лежат на полу, и совсем нечем дышать. Она держала все окна закрытыми на случай, если кто-то из журналистов проберется в сад и начнет записывать все, что она говорит, все звуки, которые доносятся из дому.
Как правило, Антония не заставала свою комнату в таком виде. Каждое утро она давала себе на сборы двенадцать с половиной минут и уходила не оглянувшись. К ее возвращению Мария чистила, убирала и проветривала спальню.
Теперь, когда в саду находились полицейские, можно было, по крайней мере, не опасаться журналистов. Она распахнула оба окна, сбросила туфли, легла на неубранную постель и стала ждать.
Люди в саду копали аккуратно, но поскольку известно было, чем они занимаются, каждый звук казался зловещим. Через десять минут, не в силах больше слышать удары лопат и переговоры вполголоса, она поднялась и принялась ходить по комнате. Потом сняла постельное белье и аккуратной кучкой сложила его на табурет у туалетного столика, подняла книгу и убрала тапки.
Покончив с этим, Антония рискнула выглянуть в окно и увидела группу мужчин без пиджаков, столпившихся в дальнем конце сада. Они больше не копали, а просто стояли, глядя на землю. Забыв о смытом макияже, Антония надела туфли и бросилась вниз.
Она уже собиралась открыть кухонную дверь, когда услышала голос констебля Дерринг:
— Я бы не поверила этому, сэр.
— Чему, Дженни?
— Что человек в ее состоянии будет так за собой следить: весь этот макияж, костюм от Армани. Я знаю, чтобы получить работу, как у нее, надо быть жесткой, но обладать таким самоконтролем, когда твой ребенок пропал, возможно, погиб? По-моему, это чудовищно.
— Возможно, это своего рода защита. Знаешь, как корсет для позвоночника, чтобы не развалиться на части.
— Может быть.
— Она тебе не нравится, да, Дженни?
— Да, сэр. Если бы ребенок был на год или два постарше, я бы предложила поискать среди убежавших из дома.
— Разумеется, но не в четыре года.
— А что насчет этого ее дружка? Вас убедила история про сложности с банком?
— Она совпадает с тем, что сообщили мне все остальные директора, когда я беседовал с ними в воскресенье. И они клянутся, что он не отлучался с собрания в субботу, пока Бэгшот в истерике не позвонила ему из участка. Смотри! Давай-ка, Дженни, пойдем взглянем, что они там нашли.
Антония, вне себя от ярости слушавшая их из-за двери, понимала, что не следует придавать этому значения. Полиция всегда всех подозревает в худшем, особенно когда дело касается детей. Если бы она не была в Нью-Йорке, то, вероятно, сейчас обвинение уже предъявили бы и ей. Она это знала. Она не должна терять самообладание. Пока что полиция на ее стороне. Пока. Не стоит рисковать, пока Шарлотты нет. Антония выждала еще две минуты и вошла в кухню. Когда они вернулись, она стояла прижавшись спиной к холодильнику.
— Что они нашли?
— Ничего, миссис Уэблок. Пока ничего.
— Но ведь они подумали, что нашли что-то, не так ли? Кто-то подумал, что они что-то нашли.
— Вы следили?
— Разумеется.
— Вы обе, ваша няня тоже. Она до сих пор наверху, смотрит на них.
— Что они нашли?
— Большой кусок полиэтилена. Вероятно, он не имеет отношения к делу, строители любят закапывать такие вещи в садах, потому что это проще, чем куда-то их вывозить.
— Но не обязательно?
— Нет. Мы заберем его и отдадим в лабораторию, пусть посмотрят.