2 
Хабиб Котто, человек, похитивший его, элегантный в своей куртке, с тщательно ухоженными руками, бесстрастно смотрел на него, куря по своему обыкновению английскую сигарету. Среднего роста, с очень темной кожей, он обладал тонкими чертами лица, как многие арабы на севере Чада.
— Ваши друзья не явились на встречу, — сказал он по-английски медленно и внятно.
Тед Брэди закрыл глаза и прошептал:
— Пить... Я хочу пить...
Хабиб Котто сделал вид, что не слышит, и повторил:
— Никто не пришел. Срок истекал сегодня.
Тед Брэди сделал огромное усилие, чтобы открыть глаза. Ему хотелось кричать, что он ничего не может сделать, что это не его вина, что он находится не в Вашингтоне, а в глубине Сахары, откуда много часов езды до более или менее цивилизованных мест. Но слабость не давала ему сказать это. Он повторял только:
— Пить... Пить...
Это было наваждение, вызывавшее спазмы всех мускулов лица, опустошавшее мозг. Машинально он открывал и закрывал рот, как рыба, вытащенная из воды. Его собеседник не обращал на это никакого внимания. Он присел на корточки напротив пленника и тихо сказал:
— Они ошибаются, думая, что я блефую. Мне нужно оружие, и я его получу.
Голова Теда Брэди упала на грудь. Он понял, что участь его решена. Хабиб Котто поднялся и пошел к палаткам неторопливым шагом. Через некоторое время один из его людей принес узнику миску дураза и тыквенную флягу с водой. Ему развязали руки. Тед Брэди оставил миску с дураза на коленях и осторожно прикоснулся губами к воде, стараясь продлить наслаждение. Для него ничего больше не существовало, кроме этой тепловатой воды, смочившей иссохший рот. Он мог бы выпить десятки литров. Но, увы, ее было всего с поллитра, которые он проглотил за пять минут. Он съел еще горсть дураза, и охранники снова привязали его. С полчаса Тед Брэди чувствовал себя хорошо, но затем все во рту опять стало деревенеть. К счастью, похолодало, и от усталости он впал в благодатную дремоту.
Спину припекло, и американец проснулся. Было всего семь часов утра, а лучи солнца уже стали горячими. Он с трудом открыл веки, слипшиеся от слез и гноя. Каждый мускул его тела причинял ему боль. Его элегантный синий костюм из куртки и брюк потерял свой цвет. На исхудавшем лице отросла борода. Тед Брэди, блестящий шеф отделения Центрального разведывательного управления США в Хартуме, любимец всех посольских жен, стал всего лишь бесформенным куском плоти, высушенным ветром и солнцем пустыни.
Из-под приспущенных век он видел, как люди Хабиба Котто сворачивают палатки. Взревел мотор «лендровера». Его сердце забилось сильнее. Наконец-то он сможет двигаться. Пусть будет все что угодно, но только не эта пытка палящим солнцем. Один из солдат подошел к верблюдам и освободил их от пут, за исключением одного, спокойно пережевывающего свою жвачку и привязанного к столбу. Как Тед Брэди.
Снова мучимый жаждой, он смотрел на приготовления к отъезду, раздираемый тревогой и любопытством. Куда его увезут? Наверное, на запад, к границе с Чадом, где находятся их самые крупные базы. Ему придется еще несколько бесконечных дней провести в пути под палящим солнцем, привязанным к спине верблюда. Он проклинал свое легкомыслие. Больше никогда он не станет доверять ни одному африканцу. А ведь он уже третий раз занимал такую должность на континенте и думал, что знает их. И особенно этого Хабиба Котто, такого обходительного, с таким приятным голосом, немного церемонными жестами и слегка витиеватой речью, как у многих африканцев, учившихся в университетах белых. Теперь этот негодяй шантажировал Управление, используя Теда Брэди как заложника...
Мотор «лендровера» заревел сильнее, и машина тронулась, поднимая тучи пыли. Струя горячего воздуха заставила Теда Брэди вздрогнуть: самум, песчаный ветер, дующий из Центральной Африки, стал мести пустыню, иссушая все на своем пути. Наверняка, это было причиной отъезда...
Глядя из-под опухших век, он увидел, что к нему направились три человека, включая Хабиба Котто с автоматом на плече. Это означало, что он не вернется в Хартум, а отправится на запад. Его сопровождали двое приближенных. Одним был капитан Содира, высокий худой негр, который, даже ложась спать, не расставался с пятнистой формой десантника. Другой, Фуад, похожий на интеллектуала своими роговыми очками и бородой, был «политическим комиссаром» того, что Хабиб Котто высокопарно называл Главным командованием Сил освобождения Чада. Это он составлял бесчисленные коммюнике, где ярко расписывались микроскопические схватки с ливийцами, оккупирующими Чад. Почти светлокожий, он мог бы сойти за белого, если не смотреть на его приплюснутый нос.
2 
