41 
Малко попытался прочесть правду в ее больших голубых глазах. Они одновременно светились грустью и горели яростью. Две горестные морщинки лишь подчеркивали красоту ее губ. А выщипанные брови усиливали суровость ее лица.
– Выходит, тогда вы нарочно проиграли? – спросил он. – Почему? Ведь вы меня никогда и не видели.
Синтия взяла со стола свой стакан с водкой и осушила его одним духом. Затем она уселась на циновку рядом с Конфуцием и стала рассеянно ласкать его, не спуская глаз с Малко.
– Это правда, – сказала она, – никто во Вьентьяне не может похвастаться, что провел со мной ночь. А в тот вечер у меня были две причины. Во-первых, я хотела дать урок этому мужлану Джиму Дафу. А во-вторых, мне вдруг захотелось завязать роман с вами.
– И у вас больше нет такого желания? – спросил Малко почти машинально.
Синтия заколебалась.
– Не знаю. Пожалуй, нет. Вам следовало бы тогда остаться со мной, а не отправляться куда попало с этим идиотом Джимом.
– У меня были для этого самые серьезные причины, – сказал Малко. – А впрочем, вы о них явно догадываетесь...
– Почему вы так думаете?
– Не случайно же вы ждали меня у отеля. После комендантского часа.
Синтия подняла голову и впилась в лицо Малко напряженным, почти мученическим взглядом.
– Это правда, я не люблю обманываться.
– Вы не допустили никакой ошибки, – заявил Малко. – Просто произошло неблагоприятное стечение обстоятельств.
Продолжая гладить Конфуция, молодая женщина спросила:
– Почему вам так хочется услужить Джиму Дафу? До такой степени, что вы отказались пойти навстречу моему желанию? Вы так уверены в себе?
Малко покачал головой.
– Совсем нет. Но я пока ничего не могу вам сказать.
Синтия пожала плечами.
– Хорошо, не будем больше об этом. Я покажу вам вашу комнату. Возвращаться в отель уже поздно.
Малко последовал за ней в маленькую комнатку с противомоскитной сеткой над кроватью. Синтия обернулась, острые соски ее грудей были в нескольких сантиметрах от глаз Малко. Это выглядело, пожалуй, более соблазнительно, чем если бы она была обнаженной.
– Спокойной ночи.
Несмотря на ее недавний отпор, Малко не удержался и привлек Синтию к себе. Она не сопротивлялась. Их губы встретились. Горячий и искусный язык завладел его собственным в сладком и долгом поцелуе. Ее холм Венеры, на редкость твердый и выступающий, вжался в его живот. Однако она тут же отстранилась с огоньками злорадства во взгляде.
– Нет, я не хочу, – прошептала она.
И Малко понял, что настаивать здесь бесполезно. Синтия была явно не из тех женщин, которыми можно овладеть силой. Но кровь билась у него в висках, и он был куда более склонен к насилию, нежели к целованию ручек. Чтобы не поддаться грубому инстинкту, он решил сменить тему.
– Вы часто разыгрываете себя в покер? – спросил он.
Синтия вежливо улыбнулась.
– Нет. Это принц Лом-Сават подсказал мне такую идею. Этот лаосский толстяк, миллиардер и развратник вбил себе в голову, что он должен переспать со мной. Он явился в «Красный дельфин» однажды вечером, узнав, что я нахожусь во Вьентьяне. Затем он предложил мне через своего секретаря провести неделю у него в доме за несколько слитков серебра. Он был так уверен в себе, что я предложила ему разыграть их в покер.
Он, конечно же, проиграл... Но с тех пор Лом-Сават является в «Красный дельфин» почти каждый вечер. И просит меня сыграть с ним. Но это меня больше не забавляет. Чтобы утешить себя, он распустил по всему Вьентьяну слух, что я лесбиянка.
Синтия отстранилась от Малко и направилась к двери. Прежде чем захлопнуть ее, она обернулась:
– Надеюсь, вы не лунатик... Ночью Конфуций никого не признает, а он спит около меня.
Ей не откажешь в галантности... Малко начал раздеваться, с тоской представляя себе в мыслях великолепное тело этой женщины. А также помня о ее изворотливом уме. Ну ничего, как только он выполнит задание, он возьмет реванш. По доброй воле или силой. Он растянулся под противомоскитной сеткой и попытался заснуть.
* * *
Джим Даф открыл глаза. У него было ощущение, что рот его набит ватой, а лоб сдавлен стальным обручем. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что он заснул в кресле.
Было уже совсем светло. Американец посмотрел на часы: половина десятого. И тут он увидел бутылки из-под шампанского, и в памяти его внезапно всплыли все подробности вчерашнего вечера. Так это не было кошмаром... Он поднялся и вскрикнул от нестерпимой боли в суставах.
41 
