.
Очередная сказка о Золушке 
59 
Но вот болван идеалист из бойскаутов вздумал заняться его делом, и все рухнуло.
Хейнкель добрался до шоссе как раз в ту минуту, когда там проезжал автобус. Машина притормозила, но Клаус Хейнкель удержался и не поднял руки. Какой позор для белого смешаться с этими грязными и невежественными «чуло»!
До заболоченных берегов озера Титикака было десять минут хода. Хейнкелю захотелось раствориться в ледяной воде. Но умереть – это еще надо суметь... Держа чемодан в руке, он в конце концов зашагал по направлению к Ла-Пасу.
* * *
– Сеньор, с вами хотят поговорить два человека из тайной полиции.
Клаус Хейнкель заколебался. Врач его отсутствовал, и он был один на большой вилле по улице Ман Сеспед. Ему захотелось сказать, что он не хочет их видеть, или соврать что-нибудь. Но «чуло» выглядел перепуганным.
– Иду, – сказал он.
В зеркале отразились его помятое лицо, редкие волосы, скорбные складки у рта. Какой еще подвох ожидал его? Лишь отец Маски оказался на высоте и не произнес ни слова упрека.
Хейнкель не мог уехать из страны. Но плотная пачка банкнот согревала его. Пятьдесят тысяч долларов – сумма немалая.
В холле его ждали двое в черных поношенных костюмах. Двое убийц из тайной полиции. Тот, что был постарше, пробормотал неуклюжую фразу, в которой речь шла о майоре Гомесе, о неукоснительном приказе, о срочном вызове...
Клаус Хейнкель забеспокоился. Обычно майор просто звонил ему. Чувствовалось, что протекции дона Федерико больше не существовало. В Ла-Пасе новости распространяются с исключительной быстротой...
Внезапно полицейский неловко потянулся к ремню, и пара наручников мелькнула перед взором Клауса Хейнкеля.
– Это еще что за петрушка, дурень? – сухо спросил он.
Хейнкель держал полицейского за отвороты куртки и тряс его.
Тот вырвался и с обидой высокопарно заявил:
– Вы не имеете права оскорблять меня, сеньор! Я невысокого мнения о половых органах госпожи вашей матушки...
В Клаусе Хейнкеле боролись ярость и неуверенность.
– Ладно, идем, – буркнул он в сердцах. У него слегка кружилась голова, когда он садился в старенький, помятый «форд». За все время поездки по петлявшему шоссе, карабкавшемуся в гору, оба полицейских не проронили ни слова. Они были явно обижены.
Клаус Хейнкель испытал почти что облегчение, когда приехали на площадь Мурильо. Обычное отделение полиции, каких он повидал великое множество. Стражи порядка усадили его в комнату напротив кабинета Гомеса.
* * *
Пот струился по лицу Клауса Хейнкеля. Уже в который раз он смотрел на дверь кабинета майора Уго Гомеса. За три часа, что он проторчал тут, уже человек двадцать переступили порог. Сердце Хейнкеля гулко стучало в груди.
Он поднялся в десятый раз и обратился к писарю, сидевшему напротив:
– Майор точно знает, что я уже здесь?
Писарь пробормотал нечто весьма нелюбезное, и немец вновь уселся ждать. Никогда еще боливицйы не обращались с ним подобным образом.
Дверь в кабинет снова отворилась, и на этот раз появился сам Гомес. Он скользнул взглядом по Хейнкелю, как бы не замечая его.
– Введите следующего! – крикнул он дежурному.
Тот дал знак Клаусу Хейнкелю. Немец буквально ворвался в кабинет, заранее протягивая руку.
Уго Гомес уже сидел в своем рабочем кресле. Лицо его было сурово, он поигрывал кусочком белого картона.
– Я очень зол на вас, – произнес он. – Очень, очень зол.
Ледяной пот прошиб Клауса Хейнкеля. С давних пор майор обращался к нему на «ты». Они часто встречались на собраниях в автоклубе. Хейнкель постарался однако скрыть страх.
– А что, собственно, произошло?
Боливиец показал на кусочек картона.
– Американцы прислали ваши отпечатки пальцев. Теперь я знаю, что вы солгали мне, когда просили боливийский паспорт. Вас же зовут Клаус Хейнкель. Отпечатки совпадают.
От такого лицемерия впору было взвыть. Как будто Гомес не знал с самого начала, что его зовут Хейнкель! Помнится, оба они посмеялись однажды, когда подвыпивший Клаус рассказал ему в Немецком клубе о своем нацистском прошлом. Хейнкель решил пока не идти напролом и заставил себя улыбнуться.
– Какое это имеет значение, поскольку официально я числюсь мертвым? Благодаря вам, ваше превосходительство.
Лесть однако не смягчила Гомеса.
– Но теперь есть люди, которые знают, что вы не умерли, – ответил он. – Скандал может разразиться в любую минуту. И если французы или израильтяне потребуют вскрытия могилы, отказать им будет невозможно.
59 
