60 
– Вот, – с сомнением произнесла она, – не знаю.
Дебора коснулась двойной нитки жемчуга на шее, а потом края платья, шелкового, по-видимому, и необычного серо-зеленого цвета, как море в пасмурный день. Ее волосы и кожа великолепно контрастировали с ним, и результат был куда более впечатляющим, чем она сама представляла.
– Отлично, – проговорил Сент-Джеймс.
Дебора улыбнулась своему отражению в зеркале:
– Господи, до чего же я нервничаю. Все время повторяю себе, что это лишь обед в семейном кругу с самыми близкими друзьями и от него ничего не зависит. Но как только представлю столовое серебро… Саймон, почему, скажи на милость, все кончается столовым серебром?
– Кошмар благородного сословия. Какой вилкой положено есть креветки? По сравнению с этим все остальные проблемы не стоят выеденного яйца.
– О чем мне говорить с ними? Томми предупредил меня об обеде, но я как-то не придала ему значения. Будь я похожа на Хелен, с успехом болтала бы себе о чем ни попадя. Я умею говорить с разными людьми. Дело не в этом. Просто я не Хелен. А жаль. Хотя бы на сегодня. А что, если она притворится мной, тогда я могла бы притвориться деревяшкой.
– Вряд ли это понравится Томми.
– Мне удалось убедить себя, что я споткнусь на лестнице, или пролью на себя вино, или зацеплюсь за скатерть и стащу на себя пол стол а, когда буду вставать. Ночью мне приснилось, что у меня лицо покрыто волдырями и болячками и все спрашивают траурными голосами: «Это и есть невеста?»
Сент-Джеймс со смехом подошел к туалетному столику и стал изучать в нем ее лицо:
– Волдырей нет. Болячек тоже не видно. Что до веснушек, то…
Дебора тоже засмеялась с такой искренностью и радостью, что Сент-Джеймсу стало больно от воспоминаний. Он отошел.
– Мне удалось… – Он вынул из кармана пиджака фотографию Мика Кэмбри и протянул ее Деборе. – Взгляни.
Дебора взяла фотографию, но ответила не сразу:
– Это он.
– Ты уверена?
– Уверена. Можно мне взять ее и показать Тине?
Сент-Джеймс уже думал об этом. Ночью ему казалось вполне безопасным послать Дебору в Лондон, чтобы она подтвердила свою встречу с Миком, показав его фотографию Тине Когин. Но после сегодняшнего разговора с Гарри Кэмбри, после обнаружения зашифрованной записки на счете из кафе «Талисман», после раздумий о возможных мотивах преступления и вероятной роли в нем Тины Когин предстоящая поездка Деборы в Лондон уже не казалась Сент-Джеймсу безопасной. Похоже, Дебора поняла его сомнения и поставила его перед fait accompli [4].
– Я говорила с Томми. И с Хелен тоже. Мы подумали, что можем поехать утренним поездом. Хелен и я. С вокзала прямиком ко мне домой, и до полудня мы уже будем все знать о Мике Кэмбри. Несомненно, это поможет расследованию.
Отрицать сей факт не имело смысла, и Дебора как будто поняла по выражению лица Сент-Джеймса, что он думает.
– Вот и хорошо, – сказала Дебора и решительным жестом убрала фотографию в ящик тумбочки.
Едва она сделала это, как дверь распахнулась и вошла Сидни, одной рукой придерживая ворот за спиной, а другой пытаясь привести в порядок прическу.
– Чертовы горничные, – пробормотала она. – Они так убирают в комнате – ради бога, я знаю, что у них нет ничего дурного на уме, – но я-то ничего не могу найти после них. Саймон, ты не?.. Черт побери, ты отлично выглядишь в этом костюме. Он новый? Вот. Я не могу справиться сама. – Она повернулась к брату спиной и, когда он застегнул молнию, поглядела на Дебору. – А ты выглядишь просто потрясающе. Саймон, правда, она выглядит потрясающе? А, ладно. Какого черта спрашивать тебя, если много лет тебя потрясают только капли крови в твоем микроскопе. Или кусочки кожи из-под ногтей трупа.
Она засмеялась, покрутилась, погладила брата по щеке, потом подошла к туалетному столику, внимательно оглядела себя в зеркале и взяла флакон с духами Деборы.
– Горничные так все убрали, – вернулась она к главной теме, – что я ничего не могу отыскать. И духи, конечно же, тоже. Можно мне взять твои? Я еле нашла туфли. Уже собиралась одолжить пару у Хелен, а потом случайно увидела их в шкафу у самой стенки, как будто я вовсе не собиралась их надеть.
– Странное место для туфель, – сыронизировал Саймон.
– Дебора, он смеется надо мной. Но если бы не твой отец, еще неизвестно, как бы он справлялся сам. Вот был бы хаос. Совершенный. Беспредельный. Вечный. – Сидни наклонилась к зеркалу. – Опухоли нет, слава богу. Царапины еще остались. И синяк под глазом. Я похожа на побродяжку? Думаете, гости промолчат? Будем надеяться на хорошие манеры? Знаете, как это? Все смотрят перед собой, никто никого не щиплет под столом за ляжки.
60 
