Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
118 
Дед Инотар на другой же день с лайками в урман.
Целый день пропадал. К ночи вернулся мрачнее тучи.
Еще бы не расстроиться: лайки по лесу широко ходят, за ними не угоняешься. Найдут где зверя, — голос дадут. Лают, лают, а всё без толку: старик глух, как печь. Так зря и пробродил по лесу с утра до ночи. Недаром же говорят у нас: «В лесу первое дело — уши. Глаза потом».
Залез дед Инотар на печь. Три дня, три ночи молчал.
На четвертый день слез, крошни свои достал: плетеную котомку на плечах за спиной носить, вроде твоего рюкзака. Пашку-внучка велел в избу позвать.
Пашке тогда третий годок доходил. Он и вправду малыш был.
Дед для прочности крошни в мешок опустил, еще ремнями перевязал. Велел Пашке в нутро залезть. На спину себе крошни взгромоздил, ружье в руку, собак свистнул — и айда в лес.
Пашке перед тем отец объяснил, что дед задумал и как ему — Пашке — вести себя в лесу.
Собаки давно за деревьями скрылись: зверя разыскивать побежали. Шагает дед Инотар по урману, никуда не торопится. Пашка-малыш в крошнях у деда на закорках едет, голову из мешка высунул, носом вертит, по сторонам любопытствует.
Ходил, ходил дед по урману, по горкам, — притомился.
Помнишь сказку «Медведь и девочка»? Как Маша батюшке и матушке гостинчик послала с медведем? Медведь навалил корзину себе на плечи и пошел лесом. Шел-шел, устал и говорит: «Сяду на пенек, съем пирожок!»
А Маша ему из корзины:
«Вижу, вижу! Не садись на пенек, не ешь пирожок!»
Так и дед Инотар: шел-шел по лесу, устал — и сел на пенек.
Только сел отдохнуть, а тут лайки с правой стороны где-то на зверя напали, голос дают.
Дед, конечно, ничего не слышит, сидит себе на пеньке спокойно. А Пашка-малыш из крошней ему:
«Слышу, слышу! Не сиди на пеньке: собачки лают вдалеке!»
Дед, конечно, и Пашку не слышит, сидит себе на пеньке, отдыхает. А лайки визжат, ярятся!
Тут Пашка-малыш ручонку из крошней выпростал да цоп деда за ухо! Дед вскочил.
И вот спешит туда, где собаки лают; Пашка дедом из-за спины, как лошадкой, управляет. Лай справа, — Пашка за правое ухо тянет. Слева лай, — Пашка за левое ухо.
Наконец видит: за деревьями на елани[32] лайки зверя осадили. Одна у него перед носом вертится, другие две за задние ноги, за гачи,[33] как за штаны, его хватают, рвут зубами, шагу вперед ступить не дают.
А медведище здоровенный, страшилище, — похоже тот самый шатун, что на деда зимой напал.
Пашка-малыш струсил — да нырк назад в крошни! Притаился там, как мышонок в норке.
Медведь на деда, лайки на медведя! Впились, повисли на нем со спины, как пиявицы. Медведь хотел их зубами достать, оторвать от себя, — и подставь свою грудь деду под выстрел.
Один только раз стрёлил дед из своей двустволки, — зверь и рухнул: прямо в сердце ему дед пулю влепил!
Тут уж дед по всему своему праву на пень сел, крошни с плеч спустил, Пашку на землю высадил.
Пашка увидал битого медведя и как его собаки треплют, — в голос заревел и к деду назад. Маленький ведь был, напугался, думал, живой зверь. Впервой на охоте-то, без привычки еще.
А потом, как попривык, — ему хоть бы что стало! Приправит деда к зверю — и в крошни не нырнет: глядит из-за дедова плеча, как тот с медведем управится.
Ну и ясно: раз с таких малых лет всю медвежью повадку узнал, — как вырос, замечательным охотником стал. Теперь лучшим в районе медвежатником у нас считается. Чуть не каждый год премируют его. Как ино? Овечкин замолчал.
— Всё? — спросил я.
— Ясно — всё. Еще чего?
— Рассказ ничего себе, интересный, — говорю я. — Запиши: я его в наш школьный журнал возьму. Только конца у него нет. Конец надо придумать. Вот, например, такой: «Так знаменитый медвежатник дед Инотар подготовил себе блестящую смену в лице чемпиона тяжелого веса великана Пашки Малыша, а сам ушел на покой и больше на медведей не ходит».
— Да ты что, в своем уме? — набросился на меня Овечкин. — Сочиняльщик нашелся!» Дед Инотар ушел на покой»!.. Да он и сейчас на охоту ходит.
— Так ведь Пашка-то вон какой вымахал! Скажешь, дед его всё еще в мешке за спиной таскает?
— Вот глупости! Дед Инотар говорит: «То были у меня ушки в мешке, говорит, а теперь стали у меня уши на веревочке».
— Это как же — «на веревочке»?
— Очень просто: приучил дед дворняжку. Она у него на веревочке ходит к поясу привязана. В какой стороне зверовые лайки голос дадут в лесу, она туда деда и тянет. Всего и дела! Ясно?
118 
