115 
— Очевидно, он забыл спросить меня об этом при последней встрече.
— Очевидно, мадам, — сказала Монталэ. Они все знают, поняла Генриетта. Они все знают о моей любви к королю. И они теперь знают, что он пренебрег мной ради какой-то фрейлины.
У Тюильри остановилась коляска. От нее отделился человек в длинном плаще с капюшоном, он вел за руку съежившуюся девушку. Человек потребовал аудиенции у мадам. Кто-то из лакеев возмутился, что случайный прохожий смеет нарушать покой Тюильри в такой час, да еще требует встречи с герцогиней Орлеанской.
Но тут капюшон был сброшен, и лакеи повалились на колени. К мадам тотчас послали, чтобы передать: к ней идет король. Когда Генриетта вошла в гостиную, там уже был Людовик, а в сгорбившемся жалком создании рядом с ним она узнала Ла Вальер.
Людовик, отставив церемонии, остановил Генриетту, когда та собралась встать на колено. Взяв ее руку, он проникновенно посмотрел в глаза хозяйки.
— Я отыскал нашу малышку мадемуазель де Ла Вальер, — сказал он. — Она пряталась в одном из монастырей неподалеку от Сен-Клу. Бедное дитя! Она была просто убита. Я знаю, вы мне поможете, Генриетта.
— Я?.. Я помогу вам, ваше величество.
— Прошу вас взять ее обратно в услужение. Я хочу, чтобы дело обстояло так, будто никакого побега не было и в помине.
Он повернулся к Ла Вальер, и у Генриетты заныло сердце при виде той нежности, которой осветилось его лицо. Людовик был предельно искренен. Он не способен на обман. Он не мог скрыть своей влюбленности в эту девушку.
«Это невыносимо, — подумала Генриетта. — Неужели он не понимает? Неужели он и в самом деле такой ограниченный, каким иногда кажется?»
— Ваше величество, — сказала она, пытаясь сохранить сдержанность и говорить спокойно. — Я не могу взять эту девушку назад. Она призналась, что замешана в любовной интриге с высокопоставленной особой двора.
— Это не ее вина, — сказал Людовик.
— Ваше величество, я не поверю, что она стала жертвой изнасилования.
Лицо Людовика исказилось болью. Он любил Генриетту, она для него не просто женщина, а само совершенство. Если бы она стала его женой, он не желал бы ничего большего в жизни. Но она — жена брата, и между ними не может быть любви того рода, которая так остро необходима ему. Их глаза встретились.
— Пойми меня, Генриетта. Я люблю тебя. Наши отношения совершенно особого порядка, их ни с чем нельзя сравнить. Ты — моя любовь. А все мои дела с этой девочкой — это ничто… Это произошло сегодня, и забудется завтра. Но я привязан к ней. Она такая маленькая и беспомощная. Я соблазнил ее, и я не могу бросить ее на произвол судьбы.
Бедный Людовик! Он так искренен, он так полон желания поступать правильно. «Помоги мне, Генриетта! — молят его глаза. — Прошу тебя, покажи, как велика твоя любовь, приди на помощь в этот нелегкий для меня момент. Все равно наша любовь выше всех этих мелких дрязг!»
«Как я люблю его! — думала Генриетта. — Я люблю его за искренность. Он еще не повзрослел. Наш великий король-солнце — еще дитя».
— Людовик, — прошептала она растерянно. — Людовик…
Он положил руки ей на плечи и мягко поцеловал в щеку. Затем повернулся, и, притянув к себе Ла Вальер, обвил ее рукой.
— Не бойся, моя крошка, — сказал он. — Ты ведь больше не убежишь? Неужели ты рассчитывала спрятаться от своего короля?
Даже теперь, когда он просто смотрел на нее, его желание было очевидно.
Что она может дать ему, чего не могу я? — спрашивала саму себя Генриетта. Ответ был предельно ясен: все, что так необходимо мужчине его темперамента.
— Мадам — достойнейшая и замечательнейшая дама в мире, — говорил Людовик. — Вручаю тебя ее заботам. Она будет любить тебя и заботиться… Ради меня.
— Мое единственное желание — служить вам, ваше величество, — сказала Генриетта.
И она подумала: «Я способна сделать для него даже это! Боже, как же сильно я его люблю!»
Она почти не спала, стала мало есть, ею овладела глубокая апатия.
Мать, навестив ее, пришла в ужас от вида дочери.
— Что случилось, — без обиняков спросила она. — Ты выглядишь бесконечно уставшей, и даже похудела еще больше. И что это за новость: говорят, ты отказываешься от еды? Не надо этого делать, дитя мое. Я вижу, ты нуждаешься в моем присмотре.
Генриетта-Мария встревожилась не на шутку. Она еще не забыла, как буквально разом потеряла сразу троих своих детей.
— Ты так сильно кашляешь? — поразилась она. — Давно ли это?
115 
