129 
— Я не понимаю причины моего недомогания, — сказала Генриетта-Мария. — Впрочем, мне всегда казалось, что объяснять болезнь — занятие бестолковое, и мне никогда не хотелось уподобляться дамам, которые плачутся на весь свет из-за порезанного пальца или приступа головной боли. Но как бы мне хотелось суметь уснуть! Пока я лежу и бодрствую, я без конца переживаю прошлое. Оно словно проходит передо мной. Мне начинает казаться, что твой отец разговаривает со мной и заклинает меня обуздать легкомысленность Чарлза.
— Чарлз пользуется всеобщей любовью, мама. Вот уж о нем-то я беспокоюсь меньше всего! Может быть, его подданные просто обожают веселых королей, и выходки Чарлза им по сердцу. Они так устали от суровых кромвелевских порядков.
— Но женщины его двора! Дело не в любовнице… или в двух. Но это же не двор, а настоящий сераль!
— Мама, Чарлз будет Чарлзом, что бы ни говорили о нем.
— И при этом — не иметь наследника! Кроме одного только Джеймса Крофтса… или Монмута… как его там теперь?
— Очаровательный мальчик, — сказала Генриетта.
— И кажется, в будущем — такой же распутник, как его отец и мать.
— Люси Уотер, — задумчиво сказала Генриетта. — Мне довелось ее однажды видеть. Красивая женщина… но бесхарактерная, как мне показалось. Впрочем, Чарлз любил ее и сдержал обещания относительно сына, и о дочери позаботился, хотя, если верить языкам, он ей вовсе не отец.
— Он готов поднять руки перед любой девкой, которая придет к нему и скажет, что он отец ее ребенка.
— Милый Чарлз! Он всегда отличался излишним добродушием. Мама, только не надо беспокоиться. Я пришлю к тебе своего врача, пусть пропишет тебе что-нибудь от бессонницы:
— Дитя мое, да сохранят тебя все святые. Да проведут они тебя через горести к счастью! Да будет твоя жизнь счастливее моей.
— Я все время думаю, что у тебя был добрый, славный муж, который был тебе верен, мама. Ведь это такое счастье!
— Ах, иметь такого, как он… и потерять его, потерять навсегда!..
Мать и дочь погрузились в молчание, и немного погодя Генриетта-Мария отбыла в Коломб.
Через четыре дня у Генриетты родилась дочь. Мать не пришла взглянуть на внучку: к тому времени она была уже слишком больна, чтобы покидать Коломб.
Генриетта-Мария лежала в постели, врачи, присланные дочерью, столпились вокруг.
— Вашему величеству необходим сон, — сказал месье Вало. — Отдохнув, вы сможете восстановить силы. Мы дадим вам средство, которое поможет прекратить вашу боль и уснуть.
Уловив, что врачи говорят о каких-то гранулах, Генриетта-Мария приподнялась на локте.
— Месье Вало, — сказала она, — мой лондонский врач доктор Майерн говорил мне, чтобы я ни при каких обстоятельствах не принимала опиум. Вы только что говорили о гранулах. Это гранулы опиума?
— Ваше величество, — разъяснил Вало, — вам нужно во что бы то ни стало уснуть. Эти гранулы гарантируют вам сон. Все присутствующие здесь коллеги согласны, что вам необходимо принять это снотворное, ибо без сна вы не поправитесь.
— Но меня строго предостерегали от употребления опиума из-за моего слабого сердца.
— Эта доза очень и очень мала, и мы просим ваше величество прислушаться к нашему общему мнению.
— Что ж, вы врачи, — сказала Генриетта-Мария.
— Тогда в вашем присутствии, я даю указание этой прислужнице дать вам лекарство в одиннадцать вечера.
В этот день и без лекарства Генриетта-Мария почувствовала себя лучше. Она сумела немного поесть, а вскоре после ужина служанки помогли ей лечь в постель.
— Я чувствую себя очень усталой, — сказала она. — Не сомневаюсь, что снотворное поможет мне сегодня наконец-то уснуть.
— Однако еще два часа до приема лекарства, ваше величество, — сказала служанка.
— Тогда я прилягу и подожду.
Служанки покинули ее, и через два часа одна из них принесла лекарство. Королева в это время мирно спала.
— Мадам, — сказала женщина, — вам следует проснуться и выпить это. Доктор велел, чтобы я напомнила вам об этом.
Все еще полусонная, Генриетта-Мария приподнялась и выпила лекарство, не подумав даже о том, насколько абсурдно будить спящего человека, чтобы дать ему снотворное.
Когда утром прислуга пришла разбудить ее, она была мертва.
Генриетта держала на руках ребенка. Итак, еще одна ночь. Выходит, ей вновь придется возобновить мучительные отношения с Филиппом? Это было чересчур, требовать от нее такого! Она не способна на это, она слишком ненавидит Филиппа!
129 
