ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Бабки царя Соломона

Имена созвучные Макар, Захар, Макаровна... Напрягает А так ничего, для отдыха души >>>>>

Заблудший ангел

Однозначно, советую читать!!!! Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... >>>>>

Наивная плоть

Не понимаю восторженных отзывов. Предсказуемо и шаблонно написано >>>>>

Охота на пиранью

Винегрет. Але ні, тут як і в інших, стільки намішано цього "сцикливого нацизму ©" - рашизму у вигляді майонезу,... >>>>>




  98  

А за сим позвольте пожелать Вам всего хорошего.

Душевно Вас уважающий

Ваш сват (по Академии) *

А. Чехов.

«Иванова» я отдельно не издавал * . Получил из «Сев<ерного> вестн<ика>» сто экземпляров * , но они разлетелись у меня быстро, как дым.

Майкову А. А., 5 сентября 1889 *

677. А. А. МАЙКОВУ

5 сентября 1889 г. Москва.


5 сентябрь 89 г.

Многоуважаемый Аполлон Александрович!

Сегодня я вернулся в Москву, о чем имею честь известить Вас на случай, если Вам угодно будет созвать Комитет * . Адрес прежний, т. е. Кудринская Садовая, д. Корнеева.

С истинным почтением имею честь быть уважающий

А. Чехов.

Линтваревой Е. М., 6 сентября 1889 *

678. Е. М. ЛИНТВАРЕВОЙ

6 сентября 1889 г. Москва.


6 сентябрь.

Здравствуйте, уважаемый и добрейший доктор! Наконец мы доехали до Москвы. Доехали благополучно и без всяких приключений. Закусывать начали в Ворожбе и кончили под Москвой. Цыплята распространяли зловоние. Маша во всю дорогу делала вид, что незнакома со мной и с Семашко, так как с нами в одном вагоне ехал проф<ессор> Стороженко, ее бывший лектор и экзаменатор. Чтобы наказать такую мелочность, я громко рассказывал о том, как я служил поваром у графини-Келлер и какие у меня были добрые господа; прежде чем выпить, я всякий раз кланялся матери и желал ей поскорее найти в Москве хорошее место. Семашко изображал камердинера.

В Москве холодно, в комнатах не прибрано, мебель тусклая. Вся душа моя на Луке. Хочется сказать Вам тысячи теплых слов. Если бы было принято молитвословить святых жен и дев раньше, чем ангелы небесные уносят их души в рай, то я давно бы написал Вам и Вашим сестрам акафист и читал бы его ежедневно с коленопреклонением, но так как это не принято, то я ограничиваюсь только тем, что зажигаю в своем сердце в честь Вашу неугасимую лампаду и прошу верить в искренность и постоянство моих чувств. Само собою разумеется, что среди этих чувств самое видное место занимает благодарность.

Кланяйтесь, пожалуйста, всем Вашим, не минуя никого, ни Григория Алекс<андровича>, ни Домнушки, ни Ульяши. Надеюсь, что Егор Михайлович уже перестал заниматься свинством, т. е., иначе говоря, уже не возится со своей свинкой. Александре Васильевне передайте, что она поступила несправедливо, не взяв с меня ничего за маленький флигель. Брали с Деконора, берете с Артеменко, а ведь я, надеюсь, ничем не хуже их.

Вчера в день приезда у меня уже были гости. Семейство мое шлет всем Вам сердечный привет. Семашко тоже.

Когда я рассказывал Ивану о том, как Валентина Николаевна увязывала мой багаж, то он минуту подумал, почесал у себя за ухом и глубоко вздохнул * . А багаж в самом деле был увязан так художественно, что мне не хотелось развязывать.

Хладнокровна ли Наталия Михайловна?

Ну, да хранит Вас создатель.

Душевно преданный

А. Чехов.

Посылаю Вам свою erysipelas * .

Евреиновой А. М., 7 сентября 1889 *

679. А. М. ЕВРЕИНОВОЙ

7 сентября 1889 г. Москва.


7 сентябрь.

Ваша телеграмма застала меня врасплох, уважаемая Анна Михайловна. Послав Вам письмо * , я успокоился и, занявшись обработкой своей вещи * , исковеркал ее вдоль и поперек и выбросил кусок середины и весь конец, решив заменить их новыми. Что же мне теперь делать? Не могу я послать Вам того, что кажется мне недоделанным и не нравится. Вещь сама по себе, по своей натуре, скучновата, а если не заняться ею внимательно, то может получиться, как выражаются французы, чёрт знает что.

Возможна только одна комбинация, очень неудобная для меня и для редакции и которою можно воспользоваться только в случае крайней нужды. Я разделю свой рассказ на две равных доли: одну половину поспешу приготовить к 12–15 сентября для октябрьской книжки, а другую вышлю для ноябрьской. В рассказе 3–4 листа, и делить его можно.

Если согласны на такую комбинацию, то дайте мне знать.

Сюжет рассказа новый: житие одного старого профессора, тайного советника. Очень трудно писать. То и дело приходится переделывать целые страницы, так как весь рассказ испорчен тем отвратительным настроением, от которого я не мог отделаться во всё лето. Вероятно, он не понравится, но что шуму наделает и что «Русская мысль» его обругает * , я в этом убежден.


  98