77 
— Не знаю. Я уже рассказала вам все про вечер воскресенья и утро понедельника.
— Но не все, смею сказать, что вам известно о Елене.
Джастин перевела взгляд с машины на Линли. Он увидел, что ее глаза были цвета восхитительного утреннего неба и не нуждались в подцвечивании с помощью правильно подобранной одежды. Хотя ее присутствие дома в этот час говорило о том, что весь день она не была на работе, Джастин была одета почти так же строго, как и предыдущим вечером, — втемно-серый блейзер, блузку, застегнутую до самого горла, с нежным узором из маленьких листочков и изящные шерстяные брюки. Свои длинные волосы она заколола гребнем.
Джастин сказала:
— Думаю, вы должны поговорить с Энтони, инспектор.
Линли улыбнулся:
— Конечно.
На улице два раза звякнул жестяной звонок велосипеда, и в ответ раздался автомобильный гудок. Неподалеку, с крыши на землю, описав дугу, слетели три дубоноса — их отчетливое «чик-чик!» было похоже на беседу, в которой повторялось лишь одно слово. Они запрыгали по дорожке, поклевали гравий и, как один, снова взмыли в воздух. Джастин следила за ними глазами, пока птицы не уселись на кипарис на краю лужайки. Потом она произнесла:
— Входите, — и отступила от двери.
Она взяла у Линли пальто, аккуратно повесила его на вешалку перед лестницей и повела посетителя в гостиную, где они встречались прошлым вечером. Однако, в отличие от вчерашнего дня, Джастин не предложила ему перекусить. Вместо этого она подошла к стеклянному чайному столику у стены и поправила стоявшие на нем шелковые тюльпаны. После этого она повернулась к Линли и застыла со свободно сцепленными перед собой руками. В этой обстановке, в этой одежде и в этой позе она была похожа на манекен. Линли стало интересно, что нужно сделать, чтобы самообладание покинуло эту женщину.
Он спросил:
— Когда Елена приехала в Кембридж к осеннему триместру в этом году?
— Триместр начался в первой неделе октября.
— Я знаю. Меня интересует, приехала ли она заранее, возможно, чтобы побыть с вами и отцом. Полагаю, чтобы освоиться в колледже, понадобилось бы несколько дней. Ее отец мог бы ей помочь.
Правая рука Джастин медленно поползла вверх по левой, остановилась над локтем, где ноготь большого пальца принялся описывать круги.
— Должно быть, она приехала где-то ближе к середине сентября, потому что тринадцатого была встреча на историческом факультете и она там присутствовала. Я это помню. Мне посмотреть в календаре? Вам нужна точная дата, когда она приехала к нам?
— Приехав в город, она сначала остановилась здесь у вас и вашего мужа?
— Если можно сказать, что Елена где-то остановилась. Она постоянно приходила и уходила. Ей нравилось вести активный образ жизни.
— По ночам?
Рука поползла к плечу и остановилась под воротником блузки, похожим на колыбель для шеи.
— Странный вопрос. Что вы имеете в виду?
— Когда Елену убили, она была на восьмой неделе беременности.
По лицу Джастин прошла легкая дрожь скорее эмоционального, нежели физического происхождения. Прежде чем Линли успел это оценить, она опустила глаза. Однако рука была по-прежнему у горла.
— Вам это было известно, — сказал Линли. Джастин подняла глаза:
— Нет. Но я не удивлена.
— Потому что она с кем-то встречалась? С кем-то, о ком вы знали?
Джастин перевела взгляд от Линли к двери гостиной, словно ожидала увидеть там любовника Елены.
— Миссис Уивер, — сказал Линли, — сейчас мы вплотную подошли к возможному мотиву убийства вашей падчерицы. Если вы что-нибудь знаете, буду очень признателен, если вы мне об этом расскажете.
— Это должен сделать Энтони, а не я.
— Почему?
— Потому что я была ее мачехой. — Джастин вновь перевела глаза на Линли. Взгляд был холодный. — Вы понимаете? У меня нет прав, наличие которых вы, по-видимому, мне приписываете.
— Прав говорить плохо о покойной?
— Как вам угодно.
— Елена вам не нравилась. Это очевидно. Но в этом вряд ли есть что-то необычное. Несомненно, вы одна из миллионов женщин, которым не очень-то по душе навязанные им дети от предыдущего брака супруга.
— Обычно этих детей не убивают, инспектор.
— Тайная надежда мачехи стала реальностью? — Линли угадал ответ, когда Джастин инстинктивно отпрянула от него. Он тихо произнес: — Это не преступление, миссис Уивер. И вы не первый человек, черное желание которого исполнилось, превосходя его самые безумные мечты.
77 
