164 
Да, недаром же на здании французской тайной полиции были выбиты слова: «Предают только свои…»
А триста тысяч франков все-таки больше, чем тридцать серебренников. Со времен Христа цена вознаграждения за предательство возросла достаточно заметно, что и говорить.
Наполеон был в ярости, обвиняя в организации заговора Бурбонов, хотя никаких доказательств их участия в этом деле не было. Тем не менее, Наполеон отдает приказ арестовать жившего в Германии герцога Энгиенского, вся вина которого заключалась в том, что он был в родстве с Бурбонами.
В ночь с 14 на 15 марта 1804 года отряд французской конной жандармерии вторгся на территорию германского Бадена, арестовал герцога Энгиенского и увез во Францию при полном отсутствии реакции на происходящее со стороны баденских властей.
После скоростного заседания в Венсенском замке французского военного суда герцога Энгиенского расстреляли во рву.
Кадудаль был вскоре пойман и гильотинирован, а генерал Пишегрю повесился в тюремной камере. В ответ на слухи о возможном убийстве генерала Наполеон заметил с улыбкой: «У меня есть суд, который осудил бы Пишегрю, и нашелся бы взвод солдат, который расстрелял бы его. Я никогда не делаю бесполезных вещей».
Генерал Моро отделался ссылкой.
Этот неудавшийся заговор ускорил решение Наполеона принять титул императора, дабы отбить охоту реванша у представителей королевской фамилии, рассеянных по белу свету после казни Людовика XVI. Это решение горячо поддерживали «новые французы», разбогатевшая за время его правления плебейская знать, которая надеялась купить еще и титулы баронов, графов, герцогов и князей при новой, буржуазной монархии, как ее называли. Главным их мотивом было, однако, не получение титулов, о которых они и мечтать бы не могли при всяком ином режиме, а необходимость оградить себя и свою быстро нажитую (приватизированную) собственность от возможных притязаний старых хозяев-аристократов.
И вот 18 апреля 1804 года сенат присваивает Первому консулу республики титул императора. Как говорится, нарочно не придумаешь: «Император республики». Сапоги всмятку. Тридцать восьмого мартобря… Ну ладно еще «новые французы» изощрились в титулотворчестве, что с них возьмешь, но ведь были же вокруг закусившего удила Наполеона и более грамотные люди…
Решение сената поддержал и всенародный референдум, выражавший волю масс постоянно ощущать узду в твердой руке и шпоры абсолютной власти.
КСТАТИ:
«Всякий тиран настолько заинтересован в том, чтобы свой народ мог грабить только он сам, а средства, которыми достигается эта цель, настолько просты и ясны, что людям, быть может, живется лучше при самой жестокой тирании, чем при анархии».
Томас Баббингтон Маколей
И не какой-то там король, как эти Бурбоны, а бери выше — император!
Совсем как Карл Великий после коронации в 800 году, Наполеон желал быть не только наследником империи Карла, но и той, которая была еще ранее, — Римской. Как говорится, любить — так королеву, а грабить — так на миллион. Весь мир считал эту его затею бредом шизофреника, но что такое весь мир для этого человека, играющего только по своим правилам и меняющего их, когда заблагорассудится! Он пожелал, чтобы Папа Римский лично участвовал в предстоящей церемонии коронации, как это происходило более тысячи лет назад, когда состоялась коронация Карла Великого. Но не совсем так. Карл ездил короноваться в Рим, к Папе, а вот Наполеон пожелал, чтобы по такому случаю Папа Римский прибыл в Париж!
Папа Пий VII
Папа понимал, что в случае его отказа это «корсиканское чудовище» оккупирует Рим, что он требовался в качестве необходимого аксессуара, без которого церемония коронации выглядела бы каким-то пошлым «междусобойчиком» регионального масштаба, что без такого аксессуара никак…
И он выехал во Францию, предварительно оговорив, что Наполеон будет со всем возможным почетом встречать его на границе и сопровождать в Париж, иначе просто не поймут… Наполеон пообещал выполнить все в точности так, как они договорились.
Но встречал он Папу Римского не на границе, а под самым Парижем, в лесу Фонтенбло, да еще во время охоты, окруженный псарями и собаками. Наполеон не удосужился даже выйти из кареты, в которой сидел, когда папский кортеж показался на лесной дороге. Какой-то человек в костюме охотника бесцеремонно распахнул дверцу папской кареты и предложил пересесть в карету «его величества».
164 
