26 
Алиса спокойно восприняла поток свалившейся на нее информации, удивляясь одному – таинственной силе, исходящей от этого человека. В его искренности не было ничего показного. Он просто излагал факты, давая ей время подумать и высказаться. Его поведение было безупречно логичным.
И все-таки тайна оставалась, хотя в ней не было ничего угрожающего. В Хьюго не было той темной злой силы, которую излучали мать, Вильхейм, Кеслер…
Нужно было что-то отвечать.
– Я и правда выпила бы горячего чаю, – непринужденно бросила она, удивляясь сама себе.
– Вот и хорошо, – хитро подмигнул он, – все лучше, чем кола.
Прежде чем Алиса успела ответить, Хьюго вылез из машины и открыл дверь с ее стороны – осторожно и почтительно, словно швейцар в ливрее, но в его поведении не было ничего шутовского. Просто распахнулась дверь в холодную ночь, и они вышли под ночное небо, усыпанное мириадами звезд. Асфальт стоянки блестел в оранжевом электрическом свете фонарей.
Алиса последовала за Хьюго к кассе, потом к кафе в дорожном кинотеатре. Все ее чувства обострились. Она могла различать ультрафиолетовое излучение, исходящее от асфальта, особое мерцание желтого неонового света из кафе, завывание холодного ветра с Северного моря, рев машин, которые неслись по шоссе, как ракеты с красно-желтыми огнями.
Девочка подняла голову, заметив периферическим зрением, какая белая у Хьюго кожа. Как у глубоководной рыбы… Высоко в небе слабо мерцали далекие звезды. Над дорогой, по ту сторону черного пустыря, плыл по небу серп бледной луны.
Алиса вдруг почувствовала неразрывную связь с этой планетой. Ее свет пронизывал все вокруг, заставляя ее чувствовать незнакомое прежде возбуждение. Все было четким, ясным, сухим, жестким, сияющим и невыносимо определенным. Как стальная окантовка стеклянной двери кассы в желтом стеклянном стакане.
Ушедший вперед Хьюго остановился, поджидая Алису у входа, чтобы открыть ей дверь.
Алиса встряхнулась и побежала к нему.
Она вошла в зал, освещенный желтыми лампами дневного света, твердо зная, что только что пережила нечто очень важное для себя, хотя и не могла объяснить почему. Она чувствовала, что изменилась. Слилась с этим тусклым миром холодного света, пластиковой мебели, нержавеющей стали туалетных комнат и горячим воздухом сушилок.
Они съели стандартно-невкусную еду, какую подают во всех придорожных кафе, пребывая в состоянии странной фаталистичной безмятежности (Алиса чувствовала, что так влияет на нее Хьюго). Он не торопился, не похоже было, чтобы он слишком уж осторожничал, вглядываясь в каждое новое лицо и отслеживая все углы и закоулки. Никакой особой нервозности.
Алиса не могла знать, как жестко ему приходится контролировать себя.
Чертов ежесекундный контроль, который нельзя выдать окружающим. Правило безопасности, преподанное им Ари Москевицем, Хьюго всегда держал его в голове, контролируя ситуацию. Оставаться спокойным и замечать все первым – старая добрая методика итало-американских гангстеров, о которых все время пишет Уильям Берроуз-младший.
Он чувствовал привычную и приятную тяжесть оружия, висевшего в кобуре под мышкой. Хьюго выпил легкого пива и съел один двойной гамбургер, чтобы не осоловеть. Он медленно жевал жирную еду, зная, что от подобных блюд можно взять да и задремать внезапно за рулем, и это на скорости в сто пятьдесят километров!
Он и сам не сумел бы объяснить, почему вдруг ощутил смутную угрозу, но одно знал точно: это не привычная параноидальная осторожность. Однажды, у Травника, такое предчувствие спасло ему жизнь.
Да нет, это точно связано с Алисой, такой умной, переживающей сложный период превращения из ребенка в девушку с умом взрослой женщины. Да, и еще те типы в темно-красном вэне, которые ему не понравились.
Войдя в ярко освещенное кафе, Тороп приказал себе оставаться спокойным, мобилизованным, открытым во внешнюю среду, как поучал их Ари. Он инстинктивно следовал наставлениям бывшего моссадовца, охотившегося в пятидесятые-шестидесятые годы за бывшими нацистскими преступниками и практически никогда не ошибавшегося.
Итак, первое: не будем расспрашивать Алису о том, что с ней произошло, чтобы не спровоцировать шок. Поговорим о чем-нибудь другом, осторожненько наводя ее на нужные темы. Ладно, не будем садиться спиной ни к дверям, ни к стеклянной перегородке, она не защитит от шальной пули. Выберем место, откуда будет виден весь зал и – по возможности – все входы, предусмотрим путь отступления. (Прости, читатель, но другие хитрости Ари не описаны ни в одной книге!)
26 
