– Так, Дитер… Да, как вам уже сообщил господин Борвальт, я врач-психолог госпожи Кристенсен…
Он снова покашлял, будто настраивался, как расстроенный рояль.
«Смотри-ка, – подумала Анита, – он не сказал „психиатр“, хотя у Хасленса нас именно так информировали… Это могло означать, что Форстер – не настоящий врач. К тому же он не упомянул ни звания, ни степени».
– Информация, которую я должен вам сообщить, довольно деликатного свойства. Раскрывая ее, я до некоторой степени нарушаю профессиональную тайну. Поэтому позвольте мне не детализировать некоторые детали.
Мгновение он смотрел на лежавшую у него на коленях папку, потом сунул ее под мышку и поднялся, заскрипев артритными суставами.
Подошел к окну, взглянул на горы на горизонте, словно собираясь с духом для предстоящего разговора.
Анита уловила некую двойственность в этом согбенном пожилом человеке, который медленно поворачивался к ним, поправляя очки и раскрывая папку.
– Видите ли, госпожа Ван Дайк, в основном я лечу госпожу Кристенсен на сеансах софрологии и медитации, но иногда мне приходилось заниматься Алисой, ее дочерью.
Анита не перебивала его. Пусть говорит все, что хочет. Она удобнее устроилась в элегантном французском кресле и взглядом призвала Петера сделать то же. Посмотрим, что дорогой «доктор» Форстер нам поведает.
– Около трех лет назад Алисе стали сниться кошмары.
Он снова покхекал, глядя в свои заметки.
– Возвращающиеся сны. Очень тревожные. Они повторялись все чаще и достигли кульминации в конце девяносто первого, начале девяносто второго… Я весьма успешно лечил девочку в течение девяносто второго года, и зимой кошмары прекратились. Тем не менее…
Анита с нетерпением ждала продолжения.
– Тем не менее рискну утверждать, что пресловутая «комната с видеокассетами», которая так вас занимает, – часть галлюцинаций.
Кхе-кхе…
– Что вы хотите этим сказать? – холодно спросила Анита.
Казалось, Форстер подыскивает правильную формулировку.
– Ну-у… Я полагаю, что «комната с видеозаписями» – вымысел больного сознания ребенка, который она транспонировала на реальность.
– Вы это серьезно? А кассета, которую мы видели, – тоже кошмарный сон?
Доктор примиряющим жестом поднял руку.
– Прошу вас, успокойтесь. Нет. Конечно нет. Этого я не утверждаю. Я говорю исключительно о «комнате с видеозаписями». Кассета случайно оказалась в доме Кристенсенов, которые действительно хранили у себя порнографические фильмы для дальнейшего использования в экспериментальном кино, и…
Анита открыла было рот, чтобы ответить, но передумала, и Петер вступил в игру.
– Экспериментальное кино? Так вы называете съемки, где девушке разворачивают анус электрическим ножом?
Форстер бросил на Петера мимолетный взгляд. В этом взгляде странным образом смешивались глухая тревога, сочувствие, отвращение и фатализм. Он снова откашлялся и продолжил так, словно ничего не случилось:
– Боюсь, я недостаточно ясно выразился. Есть еще один важный момент, о котором я не решился вам сообщить… Профессиональная тайна…
Анита предоставила ему самому разбираться с собственной совестью.
– Единственное, что я могу сказать, – речь идет о проецировании кошмаров на реальность. Отправной точкой, разумеется, были некоторые элементы действительности, встраивающиеся в предуготовленный сценарий. Комната с видеозаписями – элемент, созданный воображением, кассета – факт действительности.
Анита не верила своим ушам.
– Видите ли, все подобные сны – крайне неудачное разрешение эдипова комплекса, который в Алисином случае приобрел гипертрофированные размеры.
«Посмотрим, до какой степени он раздует эти размеры», – подумала пораженная Анита.
Доктор пролистнул несколько страниц в поисках нужного места и прочел:
– Все сны имеют одинаковую структуру и закручены вокруг разрушительного образа Матери, все укладывается в схему ужасающей борьбы и погони, то есть инцестрального каннибализма. Отец всегда возникает как далекий загадочный персонаж, носитель света, одетый в костюм тореро или моряка. Алиса отчаянно стремится к нему, а мать гонится за ней с ножом или с пистолетом…
В уголках губ Форстера появилась хитроватая складка, глаза светились детской радостью.
Анита была парализована дьявольской точностью его анализа. Она понимала, к чему он ведет.