Анита не скрывала восхищения. Столько сведений при таком «пристрелочном» расследовании!
Оливейра рассказывал неторопливо и мягко, так что она без труда понимала его.
Ей было легко с этим молодым инспектором, она даже начала думать по-португальски…
– Хорошо, а теперь посоветуйте, как мне действовать.
Оливейра коротко рассмеялся:
– Что заставляет вас предполагать, будто он до сих пор здесь?
– Ничего. Но почему бы не начать отсюда? Оливейра бросил на нее взгляд, в котором читались удивление и любопытство:
– Начинайте не в Фару.
– Почему?
– Да потому, что я уже допросил все местные агентства по недвижимости и портовое начальство.
Анита чуть не поперхнулась вином.
– Что вы сделали?
– Сегодня утром, после звонка из Амстердама о вашем приезде, я побывал в агентствах и в порту. Тревиса здесь нет.
Анита не отводила от него внимательно-изумленного взгляда.
Оливейра сам заплатил по счету. Она знала, что мужчины Средиземноморья не допускают мысли о том, что женщина будет платить, и не стала настаивать
Инспектор проводил Аниту до Центрального комиссариата, напомнив по дороге, что едет на следующий день в Лиссабон, а возможно, отправится в Порто, на другой конец страны, чтобы забрать одного задержанного. Он посоветовал ей начать с восточной части города – она была ближе всего к испанской границе. Возможно, Тревис отправился на юг Андалусии и у нее будет пусть небольшой, но шанс хоть что-то узнать о нем.
Анита оценила весь фатализм его предположения и промолчала в ответ, не раскрывая рта всю дорогу, пока они ехали в комиссариат.
Сев за руль своей машины, она решила последовать совету Оливейры. В конце концов, его метод ничем не хуже любого другого.
К полудню разговор сам собой угас, и Хьюго обратил наконец внимание на настоятельное требование своего организма.
За последние несколько часов Алиса проявила такое жадное любопытство, что ему пришлось, не отрываясь от дороги, срочно систематизировать все свои знания по истории и попытаться объяснить ей глубинные причины конфликта, вернувшись аж к началу века и подробно описывая различные типы тоталитарных коммунистических режимов в Европе и мире.
Он как раз дошел до начала первой мировой войны, рассказывая о прекрасном июне 1914-го в Сараеве, когда почувствовал, что пора отлить. В любом случае он практически закольцевал повествование. Начало и конец двадцатого века, тот же город в самом сердце Балканского полуострова, который стал своеобразными скобками в истории. «Теперь вперед, – подумал он с привычным фатализмом, – на встречу с будущим». Поставил старую запись «Роллинг Стоунз» – авось поможет дотерпеть пятнадцать километров до следующей стоянки.
На площадке огромной заправки Эссо было полно машин, стоявших в очереди к колонкам. Грузовики стояли на специальной парковке вдоль дороги. В кафе толпились водители и туристы, юнцы, путешествующие автостопом и словно сошедшие со страниц иллюстрированной энциклопедии конца века. С порога Хьюго внимательно осмотрел весь зал, стараясь подметить необычную деталь, подозрительных типов, пристальные взгляды или выпирающие из-под одежды пушки. Инстинктивно взяв Алису за руку, он подвел ее к длинной стойке с выставленными на ней в ряд тарелками с едой. Не обнаружив ничего подозрительного, позволил себе умственную передышку, решив «отпустить вожжи».
– Возьми мне кусок лимонного пирога и пиво… себе – все, что понравится. Сядь вот там, в углу, за маленький столик, я вернусь через минуту. Он быстро пошел по направлению к туалету.
В кабинке, шумя, как Ниагарский водопад, Хьюго даже удовлетворенно застонал от облегчения, потом вымыл руки и сполоснул лицо, стоя рядом с водителями в клетчатых рубашках и засаленных майках и сотрудниками дорожной службы в строгих коричневых костюмах.
Он возвращался к Алисе, чувствуя себя невесомым, как воздушный шарик.
– Ладно, – начал он, садясь за оранжевый пластиковый стол, – а теперь расскажи мне об отце. О человеке из Португалии.
И набросился на пирог. Черт, что за вкус, сплошная синтетика… Алиса смотрела на него снизу вверх, жуя крабовую палочку:
– Я не видела его уже четыре года.
– Что такого страшного произошло между твоими родителями, что отца лишили права видеться с тобой? Ты больше не носишь его фамилию?
Алиса опустила глаза в тарелку. Хьюго не деликатничал, он должен наконец узнать правду.