24 
— Джессика, — сказал Сальваторе неожиданно неуверенным голосом. Он не мог больше ждать и терпеть эту сладкую пытку.
— Да, сейчас! — тотчас же откликнулась она. — Я хочу тебя прямо сейчас. — И она снова задвигала бедрами.
Сальваторе сжал зубы, ища упаковку презервативов.
— Ты специально издеваешься надо мной, женщина? Лежи спокойно.
— Я не могу...
— Я тоже, — сказал Сальваторе, нависая над ней.
Она была неподражаема, и Сальваторе не мог понять причины этого. Объяснялось ли все ее желанием доставить удовольствие сначала ему? Или тем, как содрогнулось ее маленькое, невероятно женственное тело в первом экстазе и она простонала что-то неразборчивое, но очень похожее на его имя?
Именно об этом вяло думал Сальваторе, лежа рядом с ней на кровати. Его тело, как и тело Джессики, блестело от пота. Оба они дышали тяжело и учащенно, словно только что пробежали несколько миль. Стук сердца отдавался у него в ушах.
Так они лежали несколько минут, пока Джессика не пошевелилась и не положила голову с влажными от пота волосами на изгиб его локтя, доверчиво прижимаясь к нему.
— Это было похоже... — Она сделала паузу. — Даже не знаю, существует ли слово для описания того, что я сейчас чувствую? Может, блаженство?
Страсть, сжигавшая его несколько минут назад, постепенно утихала, и Сальваторе стал снова выстраивать невидимую стену, которой всегда отделял себя от женщин. В его коротких романах было место определенным правилам и ограничениям, и, конечно, Джессика, будучи девушкой благоразумной, не могла этого не понимать.
Сальваторе зевнул и осторожно откатился в сторону:
— Кажется, я проголодался. А ты?
Еще несколько минут назад она бы облизнулась, как кошка, и сказала, что не возражает полакомиться им, наслаждаясь свободой, которую предоставил ей Сальваторе, позволяя исследовать его тело и шепча ему все о своих тайных фантазиях. Однако сейчас что-то изменилось. Джессика ощущала это как нечто осязаемое, разлитое в воздухе. Сальваторе не первый раз отдалялся от нее, но тогда она знала, что это было частью любовной игры. Сейчас же между ними как будто возникла какая-то невидимая преграда, по одну сторону которой находился Сальваторе, а по другую она. Конечно, сейчас она может быть излишне чувствительной, но Джессика не могла избавиться от чувства, что Сальваторе охладел к ней. Что ей сейчас делать? Встать одеться и уйти?
— Так как? — лениво спросил Сальваторе.— Тебе принести что-нибудь поесть?
Итак, ее не отсылают взмахом руки, как служанку, выполнившую свое предназначение и теперь свободную. У Джессики чуть не закружилась голова от радости. И тут же она преисполнилась презрения к себе. Неужели у нее так мало гордости, что она согласилась бы со всем, что предложит ей Сальваторе?
Джессика боялась, что ее ответ был бы «да», потому что только в его объятиях, только сейчас ей словно открылся смысл ее рождения и жизни. До этого она не жила, она была всего лишь своей бледной тенью — без чувств, без эмоций, без... Сальваторе.
— Да, спасибо, — сказала она.
Сальваторе бросил на нее одобрительный взгляд, выбираясь из постели с небрежной уверенностью, словно и не был обнажен.
— Слава небесам, — пробормотал он. — Я понимаю, чем могло быть вызвано отсутствие аппетита в ресторане, но не могу сказать, что в восторге от женщин, для которых голодовка — правило жизни.
— Я не отношу себя к таким женщинам. Мм... мне вставать?
Сальваторе окинул ее взглядом. Джессика выглядела очаровательно: растрепанная, с припухшими губами, розовыми щечками и блестящими серыми глазами.
— Нет. Оставайся в постели. Мне нравится, как ты выглядишь. Устроим пикник прямо здесь.
Как только Сальваторе скрылся, Джессика туг же бросилась в ванную, чтобы взглянуть на себя. Что ж, неплохо, за исключением спутавшихся волос. Она причесалась и снова забралась в постель. Выбрав весьма соблазнительную позу, стала дожидаться возвращения Сальваторе. Он показался с подносом, неся шампанское, виноград, хлеб, который даже на вид казался хрустящим, а также плитку темного шоколада и сыр.
Джессика вдруг поняла, что голодна.
— Все выглядит очень аппетитно! — радостно воскликнула она.
Сальваторе показалось, что радость она чуть- чуть переигрывала. Он поставил поднос и прижал ее к себе.
— Ты расчесала волосы? — касаясь ее головы, мягко спросил он.
— Не будешь сердиться, что я воспользовалась твоей расческой? — с легкой тревогой спросила Джессика.
24 
