ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  47  

«Почему он влюблен в меня?»

— Водка «Шустовская», «Смирновская», «Московская Особая», коньяк «Отборный».

— Помилуйте, я с дамой, — пробасил Мирослав.

— Имеются вина. Заграничные: бордосские, итальянские…

Как-то Л.К. Чуковская заметила: «Киев — вот веселый, ясный город, и старина его нестрашная».

«Да, это так. Но я не любила дореволюционного Киева. Город вульгарных женщин, — призналась Анна Ахматова...

И этим признанием мгновенно настроила Машу против себя.

Ковалева подняла возмущенный взгляд на лакея (тут же ретировавшегося).

«Не любить Киев! Ладно сейчас… Но дореволюционный!»

Обвинила взором яйцам-кокотт (возлежащие на специальной подставке, с выемками в форме яиц и ручкой в форме голоногой богини).

«Она бы еще сказала, Киев — не Питер! Да кто она такая?!»

Отвернулась к окну, и таки нашла там поддержку, в лице, возвышавшегося на горе Института Благородных Девиц.

В меню которого яйца именовались «куриный фрукт», дабы скрыть от благородных воспитанниц неблаговидное происхожденье этого предмета. И в благородных стенах которого девица Анна Горенко никогда не училась, что дало студентке возможность уличить ее в плохом воспитании.

«То же мне, аристократка! Дочь инженера. Курсисточка-недоучка…»

— Расстегайчики с трюфелями-с! Очень недурственные.

Но на «расстегайчиках с трюфелями» Ахматова была прощена:

«Киевский Врубель. Богородица с безумными глазами в Кирилловской церкви. Дни, исполненные такой гармонии, которая, уйдя, так ко мне и не вернулась» — последняя из «киевских» записей Анны Ахматовой.


Маша недоуменно мотнула головой.

«Не любила Киев» не вязалось с «исполненными гармонии днями».

Любовь к Мишиным картинам — с плохим воспитанием.

И в Киевском храме Премудрости Бога,

Припав к Солее, я тебе поклялась…

Киевица отложила журнал.

Пока она переживала свои спорные отношения с будущей Первой поэтессой России, Мир успел окончательно акклиматизироваться в настоящем, перепробовав пять заграничных вин — «Вино Санто», «Лакримо Кристи», «Болгатур», «Мальвадия», «Кахетинское» — и выбрав последнее.

— Не желаете ли, откушать, мадемуазель Ковалева? — встретил он ее взгляд. — После трудов ваших праведных.

Труженица сглотнула слюну.

Стол оккупировало немыслимое количество яств, названия которых Маша, вскормленная картошкой и кашей, обожала лишь по произведениям классиков.

Прямо перед ней сияла стерлядь в серебристой кастрюльке, переложенная трюфелями.

Киевица неуверенно коснулась серебряной вилки.

— Да, кушай, Маш, кушай, куда спешить, время ж все равно стоит! — рассеял ее сомнения Мир. — Кушай и рассказывай, чего надумать изволила.

— Про Лиру больше ни слова… — (Следующие пятнадцать минут Маша молчала, следуя правилу: я нем, пока я ем).— Но ты был прав… — (Расстегайчики выявились немыслимо вкусными!) — Помимо дедушки Эразма Ивановича, служившего в канцелярии генерал-губернатора Бибикова, у Ахматовой куча завязок на Киеве. Здесь ей сделал предложение Николай Гумилев. Здесь, в Киеве, она с ним обвенчалась в церкви Николая Марликийского. В Киеве жила ее родная тетка, и множество кузин. В Киев, после развода с мужем — отцом Анны, переехала жить ее мать. И жила здесь достаточно долгое время, с той самой дочерью Ией, которая родилась в Киеве зимой 1894-го… точнее, этой самой зимой, — кивнула она на окно.

На заколоченный, зимний фонтан «Иван» опустился черный ворон.

— А еще этой самой зимой… — Ковалева с тревогой смотрела на зиму, помеченную черной точкой, — в Киеве, любимый брат Анны Андрей заболел дифтеритом. Тогда это была опасная болезнь, он чудом избежал смерти. А когда вырос, женился на одной из киевских кузин.

— И какой из этого вывод? — спросил Мирослав.

— Еще не знаю Пока нам достоверно известно одно: Ахматова действительно нашла в Царском саду брошку — это не басня. И, как только она ее нашла, она и ее сестра Рика чуть не попали в лапы к медведю.

— Ее сестра чуть не попала в лапы к медведю. — Мир отодвинул тарелку. — Я был там, — напомнил он. — Я видел его глаза. Они были очень… целеустремленными. Медведю не нужен был я. Ему нужна была только она, эта малышка. Она, а не Анна.

— То есть, — моргнула Маша, — хочешь сказать, дело в Рике? Но что в ней особенного? — Ковалева открыла журнал, но не сыскала там ничего похожего на объяснение. — Рика — не киевлянка. Не нашла Лиру. Не прикасалась к ней… Правда, страшно хотела прикоснуться, кричала: «Дай, дай!» Может, она так страстно пыталась забрать брошь у сестры, потому что Лира предназначалась ей? Рика должна была стать поэтессой?

  47