— Входи, не бойся, — сказал Хоган. — Оперативная группа здесь уже основательно все прошерстила.
Они тихонько вошли. Да, оперативная группа, первой прибывающая на место преступления, уже побывала здесь, потому что именно в этом месте все и произошло. На стене были следы крови — тонкие, тускло-красные брызги. На полу — капли побольше и подобие пятен там, где нечаянно наступали в лужи крови. Белым мелом и желтым скотчем было отмечено место, где собраны улики.
— Он вошел через одну из боковых дверей, — начал объяснять Хоган. — Была перемена, и двери были незаперты. По коридору он прошел прямо сюда. Погода стояла хорошая, и большинство учеников вышли во двор. Здесь он нашел лишь троих. — Хоган подбородком указал место, где находились пострадавшие. — Они слушали музыку и листали журналы. — Казалось, что Хоган говорит сам с собой, надеясь, что, не однажды повторенные, эти слова что-то ему прояснят.
— Но почему сюда? — недоуменно спросила Шивон. Хоган поднял на нее глаза, словно только сейчас ее увидел.
— Привет, Шив, — сказал он, и на лице его выразилось подобие улыбки. — Ты здесь из любопытства?
— Она мне помогает, — сказал Ребус, демонстрируя руки.
— Господи Боже, Джон, что случилось?
— Долго рассказывать, Бобби. А Шивон задала хороший вопрос.
— Ты хотела спросить, почему преступник выбрал именно эту школу?
— Не только это, — сказала Шивон. — Ты сам объяснил, что большинство учеников находились возле школы. Почему бы ему не начать с них?
В ответ Хоган лишь пожал плечами:
— Надеюсь, мы это выясним.
— Так чем мы можем быть тебе полезны, Бобби? — поинтересовался Ребус.
В глубь комнаты он не прошел, в то время как Шивон разглядывала плакаты на стенах: какая-то важная шишка благосклонно одаривал собравшихся вялым рукопожатием, рядом с ним люди в комбинезонах с непроницаемыми туповатыми лицами — статисты из третьеразрядного фильма ужасов.
— Он демобилизованный, Джон, — говорил между тем Хоган. — Более того, он служил в ОЛП. Помнится, ты рассказывал, что тебя готовили в Особое летное подразделение.
— Тому уж тридцать лет с гаком, Бобби.
Но Хоган не слушал его:
— Похоже, он нечто вроде одинокого волка.
— Одинокий волк, затаивший обиду на весь мир? — предположила Шивон.
— Может, и так.
— И ты хочешь, чтобы я о нем порасспрашивал? — догадался Ребус.
Хоган бросил на него взгляд:
— Дружки, которые у него могут быть, верно, такие же выброшенные армией отщепенцы. Если они кому и откроются, то только имеющему с ними нечто общее.
— Этому общему уже тридцать с гаком минуло, — повторил Ребус. — И благодарю покорно за то, что находишь во мне нечто общее с отщепенцами.
— Ах, ну да ты понял, в каком смысле я это говорю… День-другой, Джон, — вот и все, что я у тебя прошу.
Ребус вернулся в коридор и огляделся. Все кругом было так мирно, так спокойно. Но за каких-то несколько мгновений все переменилось. И городку, и школе уже не бывать прежними. В душе каждого, кого это коснулось, поселился страх. Здешняя секретарша так и будет теперь утыкаться в чужой платок. А родные убитых будут вновь и вновь хоронить детей, не способные думать ни о чем, кроме их ужасных последних мгновений.
— Ну, так как же, Джон? — допытывался Хоган. — Поможешь?
Мягкая волглая вата… она оберегает тебя, убаюкивает.
Ничего загадочного… — так выразилась Шивон… — Просто он слетел с катушек.
— Один-единственный вопрос, Бобби.
Бобби Хоган выглядел усталым и слегка растерянным. Лейт всегда означал поножовщину, проституток или сбыт наркотиков — преступления, с которыми Бобби привык иметь дело. Ребусу показалось, что он вызван теперь лишь для того, чтобы рядом с Бобби Хоганом оказался верный товарищ.
— Ну, выкладывай, — сказал Хоган.
— У тебя сигаретки не найдется?
За место в фургоне шла настоящая война. Хоган снабдил Шивон целой кипой бумаг — материалов дела; странички были еще теплые после школьного ксерокса. На газоне собралась стайка серебристых чаек — тоже, очевидно, любопытствовали. Ребус швырнул в них окурок, и они со всех ног поспешили к нему.
— Я доложу о твоей жестокости к пернатым, — сказала Шивон.
— Точно, — ответил он, не отрываясь от бумаг. Грант Худ закончил телефонный разговор и сунул мобильник в карман.