39 
Голос Худа:
— Это когда все думают, что злодей мертв…
— А он оживает. Да, именно так. А потом в дверях появились люди… кажется, это были учителя. Воображаю, в каком они были потрясении!
— Ну а ты, Джеймс? Ты каким-то образом еще держался?
— Честно говоря, в тот момент меня это как будто не задело — простите за каламбур. Нам всем предложили психологическую помощь. Думаю, что это будет эффективно.
— Ты такое пережил…
— Да уж, наверное… Будет что рассказать внукам, так мне кажется.
— Он так спокойно обо всем рассуждает, — сказала Шивон. Ребус кивнул.
— Мы очень благодарны тебе за то, что ты согласился поговорить с нами. Можно мы оставим тебе блокнот и ручку? Видишь ли, Джеймс, ты, наверное, будешь время от времени возвращаться мыслями к тому, что произошло, как бы прокручивать это в голове. Ничего страшного — так уж мы устроены. Это помогает справиться с ситуацией. И может быть, ты вспомнишь что-то из того, что не помнишь сейчас, и захочешь это записать. Записать — это тоже помогает.
— Да, понимаю.
— Нам еще раз захочется с тобой поговорить.
Голос Худа:
— Так же, как и журналистам захочется. Но тебе решать — будешь ли ты общаться с ними или нет. Я могу помочь тебе, если хочешь.
— Яне хотел бы ни с кем разговаривать день-два. А насчет журналистов не беспокойтесь. Я знаю, как с ними разговаривать.
— Ну, спасибо еще раз, Джейми. По-моему, за дверью ждут твои папа с мамой.
— Видите ли, я немножко устал после всего этого. Не могли бы вы сказать им, что я задремал?
На этом месте кассета замолчала. Еще несколько секунд Шивон дала ей крутиться, потом отключила магнитофон.
— Первое интервью окончено. Послушаешь еще какое-нибудь? — Она кивнула в сторону шкафа с картотекой. Ребус покачал головой.
— Нет, не сейчас, но потом я обязательно к этому вернусь, — сказал он. — Он утверждает, что знал Хердмана. И значит, он нам нужен.
— Он также утверждает, что не знает, почему Хердман это сделал.
— И все-таки.
— Голос звучит так спокойно.
— Может быть, следствие шока. Худ был прав, когда сказал, что нужно время, чтобы все осознать.
Шивон задумалась:
— Почему он не захотел видеть родителей, как ты считаешь?
— Ты что, забыла, что собой представляет его отец?
— Нет, конечно, но все равно… Когда случается нечто подобное, то, независимо от возраста, хочется родственного участия.
Ребус стрельнул в нее глазами:
— Ты это о себе?
— Большинству людей хочется. Я имела в виду нормальных людей.
Раздался стук в дверь. В приоткрывшуюся щель всунулась голова констебля.
— С чаем не удалось, — сказал он.
— Мы, так или иначе, уже закруглились. Спасибо за хлопоты.
Оставив констебля запирать записи в шкаф, они вышли, щурясь на яркий дневной свет.
— Джеймс не слишком-то много нам поведал, правда? — сказала Шивон.
— Правда, — согласился Ребус. Мысленно он проигрывал беседу, ища, за что бы они могли в ней зацепиться. Единственное сколько-нибудь ценное — это то, что Джеймс Белл знал Хердмана. Ну и что такого? Масса людей в городке знала его.
— Поедем по Хай-стрит, поищем там какую-нибудь кафешку.
— Я знаю место, где мы сможем выпить чайку.
— Где?
— Там же, где и вчера.
Аллен Реншоу не брился со вчерашнего дня. Он был один, потому что отослал Кейт к подругам.
— Сидеть со мной взаперти ей не на пользу, — сказал он, провожая их в кухню. Гостиная осталась в том же виде, что и была, — фотографии не разобраны, не рассортированы и не убраны. Ребус заметил, что к фотографиям прибавились и сувенирные открытки. Взяв с дивана пульт, Реншоу выключил телевизор. Там шло видео — какой-то семейный праздник. Ребус решил не заговаривать об этом. Волосы Реншоу были всклокочены, и Ребус подумал, уж не спал ли он одетым. Реншоу тяжело опустился на стул в кухне, предоставив Шивон хлопотать с чайником. Боэций растянулся на кухонном прилавке, и Шивон хотела его погладить, но кот спрыгнул на пол и удалился в гостиную.
Ребус сел напротив кузена.
— Я просто заехал узнать, как ты, — сказал он.
— Прости, что вчера оставил тебя с Кейт.
— Не надо извиняться. Спал хорошо?
— Слишком хорошо. — Реншоу невесело усмехнулся. — Способ забыться, что ли…
39 
