36 
— Но школа не может быть крепостью, Джек, — умоляюще сказал директор. Результата эти слова не возымели.
— В девяносто седьмом, — продолжал наступать Белл, — как следствие Данблейна было запрещено ручное оружие выше двадцать второго калибра. Законопослушные владельцы сдали свои пистолеты. И что мы имеем в результате? — Он оглядел присутствующих, но ответа не дождался. — Такое оружие сохранили у себя лишь маргиналы, и подонкам стало теперь гораздо легче разжиться любым видом пистолетов, какой им только вздумается!
— Вы выбрали себе неподходящую аудиторию, — сказал Ребус.
Белл уперся в него взглядом.
— Возможно, это и так, — согласился он, опять выставив палец, — потому что все вы пока что демонстрируете полнейшую неспособность справиться с возникшей проблемой!
— Но позвольте, сэр… — попытался возразить Хоган.
— Да пусть его кипятится, Бобби, — прервал его Ребус. — Пар выпустит — в школе теплее станет.
— Как вы смеете! — рявкнул Белл. — Почему вы решили, что имеете право так со мной разговаривать?
— Наверное, право это я получил, когда меня избрали, — парировал Ребус, напирая на последнее слово. Он тем самым намекал на сомнительный способ, каким депутат шотландского парламента получил свой статус.
В наступившей тишине зазвонил мобильник Белла. Едва успев окинуть Ребуса презрительно-насмешливым взглядом, он повернулся на каблуках и, отступив на несколько шагов дальше по коридору, ответил на звонок:
— Да? Что? — Он взглянул на свои часы. — На радио или на телевидении? — Он снова помолчал, слушая. — По радио местному или общенациональному? Я выступаю только по общенациональному. — Он отошел еще дальше, дав возможность своей аудитории несколько расслабиться, обменявшись понимающими взглядами и жестами.
— Так, — сказал директор, — полагаю, мне будет лучше вернуться к…
— Вы не против, если я провожу вас до вашего кабинета, сэр? — осведомился Хоган. — Остались еще два-три дела, которые нам с вами стоит обсудить. — Он кивнул Ребусу и Шивон: — А вы — за работу!
— Да, сэр, — покорно согласилась с ним Шивон. Коридор неожиданно опустел, в нем остались только они с Ребусом. Надув щеки, Шивон с шумом выпустила воздух: — Ну и фрукт этот Белл!
Ребус кивнул:
— Готов урвать для себя максимум возможного даже из несчастья.
— В противном случае он не был бы политиком.
— Волчья свора, верно? Забавно, как всё иной раз оборачивается. Ведь вся его карьера могла полететь к черту после того задержания в Лейте.
— Думаешь, с его стороны это своего рода месть?
— Будь его воля, он бы нас с грязью смешал, с потрохами слопал, так что уж лучше нам быть для него движущимися мишенями.
— Это ты-то «движущаяся мишень», так огрызался?
— Развлечься каждому охота, Шивон. — Ребус кинул взгляд в пустоту коридора. — Как думаешь, Бобби оправится?
— Честно говоря, он был просто на себя не похож. Между прочим, ты не считаешь, что его следует поставить в известность?
— По поводу чего?
— Что семейство Реншоу с тобой в родстве.
Ребус пригвоздил ее взглядом:
— Это грозило бы осложнениями. Не думаю, что Бобби в настоящий момент так остро нуждается в дополнительных сложностях.
— Ну, тебе решать.
— Верно. Решать мне. И оба мы знаем, что я никогда не ошибаюсь.
— Я как-то забыла об этом, — сказала Шивон.
— Счастлив напомнить вам, сержант Кларк. Всегда к вашим услугам.
5
Полицейский участок Саут-Квинсферри помещался в приземистом, по большей части одноэтажном, похожем на коробку здании через дорогу от епископальной церкви. Объявление возле входной двери заверяло заинтересованных лиц, что участок открыт для приема граждан с девяти до пяти во все дни, кроме субботы — воскресенья, и что осуществляет прием «специально выделенный сотрудник». В другом объявлении утверждалось, и это вопреки бытующим слухам, что город все двадцать четыре часа патрулируется полицией. В этом унылом месте и допрашивались свидетели по делу, все, кроме Джеймса Белла.
— Здесь уютненько, правда? — сказала Шивон, войдя через главную дверь. В маленькой и тесной приемной находился один-единственный констебль. Отложив в сторону мотоциклетный журнал, он привстал с места.
— Вольно, — сказал Ребус, в то время как Шивон предъявляла свое удостоверение. — Нам надо только прослушать магнитофонные записи Белла.
36 
