87 
— Нет.
— А чем занимались твои родители?
— Отец был механиком, он временами посещал колледж, получил хорошую квалификацию. Мама работала в компании под названием «Дэйри Куин», о которой ты, вероятно, ничего не слышал, в Денвере мне не попадались ее филиалы.
— Значит, вы были типичными представителями рабочего класса? — спросил я, смягчая вопрос улыбкой, поскольку есть люди, которых подобные вопросы могут задеть и обидеть.
— Наверное, мне не хватает э-э…
— Чего?
— Ничего.
— Нет, скажи. Чего? — настаивал я.
— Не знаю, зачем я тебе все это рассказываю, но у меня с отцом были натянутые отношения, мы годами не разговаривали.
— Как так получилось?
— Ну, он развелся с мамой, а поскольку он был порядочным проходимцем, у него нашлись хорошие адвокаты, и моя мать осталась ни с чем. Это первое. А потом, когда я пошла в колледж, он обещал платить, но быстро прекратил. И решил не давать мне ни гроша, пока я сама не приползу к нему на коленях. А мне и в голову такое не приходило, я ведь знала, как он обошелся с мамой.
— Прости. Он, выходит, просто ублюдок какой-то.
— Да. Был. Хотя, может, он жив до сих пор. Не хочу об этом говорить. А твои родители чем занимались?
— Они были учителями — математика и английский. Отец на пенсии, мать умерла.
— О, сожалею… а от чего она умерла? То есть если ты не…
— У нее был рак шейки матки, сначала поставили неправильный диагноз, а когда наконец разобрались, в чем дело, было уже поздно. Попробовали альтернативное лечение, но это не помогло, — вкратце рассказал я.
— Мне очень жаль, что так вышло, — сказала она. — А сколько тебе было лет, когда ее не стало?
— Восемнадцать, я учился на втором курсе. Мои брат и сестра жили в Англии, а отец занимался всем этим политическим бредом; мама была фактически предоставлена сама себе, это было просто ужасно, поверь. Хотя она крепилась, говорила, чтобы мы продолжали заниматься своими делами и жить прежней жизнью.
— Мне так жаль! — Она остановилась и посмотрела на меня с состраданием. Коснулась моей руки. В ответ я сжал ее руки.
— Моя бедная мама тоже уже могла умереть. — Ее лицо опечалилось воспоминаниями.
— А что такое?
— Ей всего шестьдесят восемь, но у нее болезнь Альцгеймера на начальной стадии, она с трудом меня узнает, такое горе. Чарльз отвез ее в Денвер, в чудное место. Господи боже мой! Я совсем не хотела говорить об этом, все это так страшно…
Я понимающе кивнул. Этот разговор еще больше сблизил нас.
— Честно говоря, мне совершенно не нравится в Денвере, — вдруг сказала она спустя какое-то время.
— Если тебе здесь не нравится, что же ты не уезжаешь?
— Ну, дело в том, что Чарльзу нужно быть здесь, всякие политические резоны, тебе не просто это понять. В этой стране вся политика в частных руках. Нам нужно быть здесь.
— Разве у Чарльза есть политические амбиции?
— Мне кажется, у всех у нас они есть, разве не так?
— У меня нет. Да я и не помню видных деятелей, выходцев из штата Колорадо.
— Что ты! Последней знаменитостью был Гэри Харт, все знают, что с ним случилось.
— А, скандал с девицей на яхте!
Я выругался про себя, поскольку мы уже подошли к фургону. Все остальные сидели внутри, в том числе и сияющий Чарльз в мягких, удобных брюках «Докерс», туристских ботинках и старомодной оксфордской рубашке. Волосы зализаны гелем. Он выглядел моложе своих лет, как отпрыск-идиот миллионера или президента яхт-клуба на светском приеме. Само собой, он и был сынком миллионера, притом именно идиотом. Мне стоило усилий скрыть свою ненависть к этому болвану. Он подскочил к нам, поцеловал Амбер, пожал руку мне:
— Так, ребята, надеюсь, вы подготовились к вечеринке?
— Что за вечеринка, Чарльз? — спросила Амбер возбужденно.
— Мы только что подписали десятитысячного члена общества! — ответил он и снова крепко поцеловал ее.
— Как здорово! — Лицо Амбер сияло от радости.
— Да, десять тысяч за такое время — лучше некуда. Как раз столько, сколько было нужно. Столько и набрали! Десять тысяч! Если бы мы могли с помощью рассылки подбить каждого отвалить сто баксов, в активе нашего комитета политических действий был бы миллион долларов, тогда как остальные даже не начинали сколачивать капитал…
Неожиданно Чарльз осознал, что слишком разговорился. Глянул на меня и вымученно улыбнулся. Потом повернулся к Амбер и снова ее поцеловал.
87 
