Последние отзывы

  30  

Энджел открыла глаза и вновь взглянула на великолепную фигуру спящего Роури.

Тело Чада было бледным и как бы припухшим. Чад всегда стремился накрыть его чем-нибудь, даже в спальне. Возможно, Чад слишком много времени проводил в барах или спал, а идея заняться спортом покидала его после первой же кружки пива.

Энджел поморщилась от отвращения к себе. Зачем сравнивать одного мужчину с другим? Неужели она так соскучилась по сексу, без которого обходилась последние полтора года? И как могло случиться, что их интимная жизнь с Чадом обернулась таким страшным разочарованием?

Сжав зубы, она повернулась и вышла из комнаты так же тихо, как вошла в нее, взяла колыбельку и направилась вниз по лестнице в кухню, чтобы разогреть молоко для Лоркана. Руки у нее дрожали.

В кухне две женщины раскладывали еду на тарелки — на одну бекон, на другую яйца, — а тарелки ставили на поднос. Крупная девушка лет девятнадцати, кудрявая, в веснушках, помешивала овсянку в горшочке деревянной ложкой. Она улыбнулась Энджел, и Энджел, улыбнувшись ей в ответ и указывая на колыбельку, сказала:

— Я Энджел Мандельсон. Я остановилась в вашем отеле, и мне нужно подогреть молоко для малыша.

К счастью, ничего больше объяснять не пришлось. Девушка протянула руку к бутылочке, которую держала Энджел.

— Дайте ее мне, — сказала она, — я сама подогрею. А вы, может, присядете около двери, чтобы не стоять на дороге, пока бутылочка подогреется? — Девушка указала на кресло в небольшой нише, в углу просторной кухни.

Энджел обрадовалась, потому что Лоркан уже снова жалобно захныкал. Она взяла его на руки и прижала к себе, но он тотчас стал беспомощно тыкаться в ее грудь. Девушка у плиты бросила на нее удивленный косой взгляд.

Покраснев от смущения, Энджел почувствовала, что должна объяснить.

— Это не мой ребенок, я не могу сама покормить его.

Девушка кивнула, но не решилась расспрашивать, зная, что ее шеф не одобрит разговоры с постояльцами отеля об их личных обстоятельствах. Она снова улыбнулась Энджел и протянула подогретое молочко.

Лоркан проголодался и, почувствовав запах молока, заворочался у нее на руках. Энджел не могла томить его дольше. Она приложила соску к его губам, и он с жадностью зачмокал.

Когда малыш поел, Энджел немного подержала его, потом положила обратно в колыбель и укрыла шерстяным одеялом. Удивляясь, как быстро можно привыкнуть к тому, что у тебя на руках ребенок, она вышла из кухни, решив, что пора и ей позавтракать.

Когда она села за столик у окна, в столовой еще почти никого не было, и Алан Больер подошел к ней, приветствуя ее гримасой, которая, вероятно, должна была означать улыбку.

— Доброе утро! Надеюсь, я не опоздала к завтраку? — весело спросила она.

— А как же ваш друг? — Владелец отеля устремил взгляд на лестницу, словно ожидая, что Роури появится. — Он разве не хочет тоже позавтракать?

Энджел пожала плечами.

— Я не знаю. Он еще спит. Я не стала его будить.

Но как только девушка произнесла эти слова и увидела, как недовольно нахмурился владелец гостиницы, она пожалела, что не выразилась более осторожно.

И зачем она сказала так, что можно было подумать, будто они с Роури провели бурную ночь и она оставила его в кровати совершенно обессилевшим?

Впрочем — поспешила она сказать себе — они с Роури оба свободны. И даже в провинциальной Ирландии нет законов, которые запрещали бы людям вести себя так, как им нравится, в пределах разумного!

— Все еще спит? — Алан Больер вопросительно смотрел на нее. — И вы хотите завтрак для себя?

— Да, пожалуйста. — Энджел надеялась, что сможет отдать должное еде и избавиться от чрезмерного внимания мистера Больера.

Он ушел, чтобы передать заказ, а потом вернулся с чашкой чая. Но к этому моменту все внимание Энджел было поглощено Лорканом, который начал плакать. Хотя его подгузники были сухими и чистыми и он недавно поел, мальчик капризничал.

Энджел начала поглаживать его, мурлыкая тихонько детскую песенку. Она знала, как важно разговаривать с младенцами, и содрогнулась при мысли, какие страшные впечатления успел получить малыш за свою коротенькую жизнь: крики, скрип тормозов, вой сирен, рыдания. Она крепко прижимала его к груди, желая, чтобы он забыл об этом, обещая себе и Богу наполнить его жизнь только радостью и любовью.

Лоркам наконец успокоился и что-то заворковал. Лицо Энджел озарила улыбка.

  30