65 
— Вы просто не знали, как они живут, мисс. Вам казалось, что торговать на рынке — это такая занятная игра; вы не знали, как болят отмороженные руки, как потом корчит и крючит ревматизм…Вы никогда не умели видеть оборотную сторону вещей.
— В то время я чересчур жалела себя, Фанни. А теперь все позади. Я жду тебя в Корнуолле к концу недели.
— Не сомневайтесь, мисс. Я сяду в поезд, как только со всем здесь управлюсь. А как насчет мебели и всего остального?
— Я полагаю, самую лучшую перевезут в Менфрею, а остальную мы продадим. Мистер Бевил сделает на этот счет все распоряжения.
— Ну вот, он станет всем распоряжаться, мисс.
Я улыбнулась, и, наверное, в этой улыбке отразилась вся моя радость, потому что Фанни замолчала; в следующее мгновение я заметила, что лицо ее помрачнело, и все поняла. Фанни была не из тех, кто прячет свои истинные чувства, и она не одобряла моего замужества.
— Надеюсь, так оно и будет, Фанни. Это естественно, если он мой муж.
— О да, тут он справится без труда.
— Фанни, ради всего святого, перестань! Сейчас время для поздравлений, а не для скорбных пророчеств.
— Пророчества говорятся, когда есть повод.
— Бога ради, что ты хочешь этим сказать?
— У меня нехорошо на душе, мисс. Не могли бы вы подождать немного?
— Ждать, Фанни? Чего ради?
— Вы все решили наспех.
— Наспех. Я много лет ждала, когда Бевил попросит меня стать его женой.
— Я боюсь…
— Понимаете, мисс Хэрриет, я хочу, чтобы вы жили счастливо. — Фанни неловко всплеснула руками. — Я просто хочу для вас самого лучшего. А когда все с самого начала идет вкривь и вкось, то так оно потом и будет продолжаться.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я не могу не думать о бедной леди. Она у меня из головы не идет. Я видела, как она смотрела в зеркало на свою чудесную кожу, а потом добавляла в питье этот порошок… и вот чем все кончилось.
— Это просто ужасно. Я стараюсь об этом не думать, Фанни, но у меня тоже ничего не получается. Умереть вот так… неожиданно.
— Неожиданно, — прошептала Фанни, — да, так оно и есть. Ее никто не предостерег. Вот она здесь, а завтра ее уже нет. Билли было предостережение. Он ведь слышал, как поднимается шторм, разве нет? Они боролись с бурей, и они знали, что в опасности…но она, бедняжка, она не знала…
— Давай не будем об этом, Фанни.
— Думай не думай, ничего путного не придумаешь, — согласилась она.
— А за меня ты не беспокойся. Все будет хорошо.
— Ладно. Посмотрим, кто окажется прав.
Ее рот был сжат, глаза стали жесткими; она выглядела словно генерал, идущий в битву.
И хотя ростки сомнения уже поднимались в моей душе, я знала, что, пока жива Фанни, у меня всегда будет кто-то, кто меня любит.
— Не надо бояться. В любом случае я больше не собираюсь обсуждать это с тобой. Все будет хорошо.
— Мне хотелось бы знать одну вещь…
— Ладно. Что именно?
— Он сделал вам предложение до того, как умерла ваша мачеха… или после?
— Какая разница?
— Для меня — большая, мисс. До того у вас был лишь ваш скромный доход, так? Я не много понимаю в таких вещах, но вроде бы, когда ваша мачеха умерла, все деньги стали ваши…без всяких ограничений… Ну, понимаете, если он дождался, пока она умрет…
Мне хотелось ударить ее, в такой я была ярости, но я достаточно хорошо знала себя, чтобы понимать, что распаляю себя только для того, чтобы скрыть страх. Фанни выразила терзавшие меня смутные подозрения в словах, так что я не могла больше отгонять их от себя. Теперь оставалось только вытащить их из глубины сознания и рассмотреть при свете дня.
— Что за чепуха? — отозвалась я. — Он собирался просить моей руки еще до того, как она умерла… но только нас прервали.
Если бы тетя Кларисса не вошла в комнату как раз тогда, когда он собирался что-то мне сказать! Я не сомневалась, он хотел сделать мне предложение. Но было ли это в самом деле так? Если он действительно намеревался просить моей руки, неужели он не выбрал бы момента?
Фанни неотрывно смотрела на меня, в глазах читались страх и подозрение. Она была твердо убеждена, что Бевил женится на мне ради моих денег, более того, она и в мою душу заронила семена сомнения, которые уже давали всходы.
Нас с леди Менфрей встречали в Лискерде, и я никогда не забуду той нашей поездки. Дороги терялись в густой летней листве, переливающей всеми оттенками зелени. Я вдыхала теплый влажный ветер, напоенный запахом моря, а когда показались башни Менфреи, чуть не разрыдалась от избытка чувств. Теперь это был не просто замок, поражавший мое воображение, не просто старинный роскошный особняк — это был мой дом.
65 
