Особенно,... 
76 
Шон покосился на мать, ожидая какой-нибудь реакции с ее стороны, но она лишь курила, выпуская струи дыма, уже окутавшие стол серым облаком.
— Похоже, у Бобби есть алиби, — сказал Уайти. — А вот как с этим обстоят дела у вас, Брендан?
— Я не убивал ее, — глухо проговорил Брендан Харрис. — Я на Кейти руки бы поднять не смог. Никогда.
— Ну и тогда я вновь вас спрашиваю, — сказал Уайти, — когда вы видели ее в последний раз?
— В пятницу вечером.
— В котором часу?
— Кажется, около восьми.
— Кажется, около восьми, Брендан, или в восемь?
Лицо Брендана исказилось тревогой, и искры ее долетали до Шона через стол. Брендан стиснул руки и качнулся на стуле.
— Да, в восемь. Мы немного послушали музыку с магнитофона. А потом... потом ей надо было уйти.
Уайти записал: «Магнитофон. 8 ч. Пятн.».
— Куда ей надо было уйти?
— Не знаю, — сказал Брендан.
Мать Брендана вдавила еще один окурок в кучу окурков в пепельнице на столе. При этом один из погашенных окурков опять ожил, и струя дыма из пепельницы шибанула прямо в ноздрю Шону. Эстер Харрис немедленно зажгла новую сигарету, и Шон представил себе ее легкие — узловатые и черные, как черное дерево.
— Сколько вам лет, Брендан?
— Девятнадцать.
— Школу скоро кончаете?
— Он кончил, — сказала Эстер.
— Я аттестат в прошлом году получил, — сказал Брендан.
— Итак, Брендан, — сказал Уайти, — вам совершенно неизвестно, куда отправилась Кейти в пятницу вечером, после того как оставила вас и ваш магнитофон?
— Нет, не известно, — сипло ответил Брендан, и глаза его стали краснее. — Она встречалась с Бобби, он сходил по ней с ума, а отец ее почему-то меня невзлюбил, так что нам приходилось вести себя тихо. Иногда она не говорила мне, куда идет, потому что могла собраться и на свидание с Бобби, как я думаю, чтобы опять попытаться втолковать ему, что между ними все кончено. Вообще не знаю. Но в тот вечер она сказала, что идет домой.
— Джимми Маркус вас невзлюбил, — сказал Шон. — Почему?
Брендан пожал плечами:
— Вот уж не знаю. Но он сказал Кейти, что не желает, чтоб она со мной встречалась.
— Что? — возмутилась мать. — Этот вор считает, что порядочная семья ему не годится?
— Он не вор, — возразил Брендан.
— Ну, был вором, — сказала мать. — А ты этого не знаешь, хоть и получил аттестат, да? Он был самым настоящим вором и бандитом. И у дочери тоже небось имеются эти наклонности. Яблоко от яблони. Не сейчас, так потом бы проявилось. Так что считай, сынок, тебе еще повезло.
Шон и Уайти переглянулись. Ну и мерзкая тетка, решил Шон. Злая как черт.
Брендан Харрис открыл было рот, собираясь что-то сказать, но тут же опять закрыл его.
— У Кейти найдены рекламные проспекты Лас-Вегаса, — сказал Уайти. — Нам стало известно, что она планировала поездку туда. С вами, Брендан.
— Мы... — Брендан опустил голову. — Да, мы хотели лететь в Лас-Вегас. Сегодня. — Он поднял голову, и Шон заметил слезы, закипающие между его покрасневших век. Брендан вытер глаза тыльной стороной ладони, не дав слезам пролиться. — Да, такой у нас был план.
— Ты собирался бросить меня? — вскричала Эстер Харрис. — Бросить, не сказав ни слова!
— Мам, я...
— Бросить, как твой отец? Да? Оставить меня одну с твоим братцем, немым как рыба! Вот как, оказывается, ты собирался поступить, Брендан!
— Миссис Харрис, — сказал Шон, — давайте сейчас займемся делом. А потом у Брендана будет масса времени объясниться с вами.
Она метнула на Шона взгляд, который он часто наблюдал у закоренелых преступников и прочих антиобщественных личностей; взгляд этот говорил, что, мол, на первый раз я тебе это спущу, но станешь допекать — поплатишься так, что мало не покажется.
И она опять принялась за сына:
— Вот, выходит, какую свинью ты хотел подложить мне! Да?
— Мам, послушай...
— Что «послушай»? Послушать что? Что я тебе не так сделала? А? В чем провинилась? Может быть, в том, что вырастила тебя, выкормила, подарила на Рождество этот чертов саксофон, который ты так и не освоил? Он в шкафу так и валяется, Брендан!
— Мам...
— Нет, вот достань его, достань! Покажи этим господам, как здорово ты играешь! Достань-ка саксофон!
Уайти посмотрел на Шона, совершенно ошеломленный этой безобразной сценой.
— Миссис Харрис, — сказал он, — ну, это уж лишнее.
Она зажгла новую сигарету дрожавшей от ярости рукой.
— Все, что я делала, это кормила его, — сказала она. — Одевала. Растила.
76 
