57 
Когда он увидел труп, его мрачное настроение сменилось подавленным. С тех пор как началась эта череда убийств, он повидал много ужасного, но на сей раз жертве не было и двадцати лет. Несмотря на страшные увечья, на том, что осталось от ее лица, все еще можно было различить тонкие, возможно даже красивые, черты. Чудесные светлые волосы слиплись от крови. Странно расслабленное тело легко поддавалось действиям врача.
— Как она умерла?
Вопрос гонфалоньера отразился эхом от сводов безлюдной церкви. Поглощенный работой, Корбинелли не слышал, как тот вошел. Он жестом велел Деограциасу продолжать обследование тела.
— Она истекла кровью, когда ей перерезали горло. Раны на теле были нанесены так, чтобы не задеть жизненно важных органов. Ни одна из них сама по себе не была смертельной, но в совокупности они привели ее к гибели. Как обычно, безупречная работа.
— Где она была убита?
Врач направился к алтарю часовни.
— Ее ранили здесь, перед образом. Скорее всего, она упала, а затем заползла за алтарь. Она умерла вон там, обхватив себя руками, словно спящее дитя. Стоя на ступени, окружающей алтарь, убийцы следили, как она умирает.
Гонфалоньер вздрогнул.
— Убийцы? Их было несколько?
— Есть три разных следа.
— А почему ты уверен, что они принадлежат именно убийцам? Тут вокруг нас не меньше тридцати следов.
— Капеллан проявил поистине удивительное хладнокровие. Как только он нашел тело, он вышел из церкви и закрыл дверь на ключ. Прежде чем предпринимать что-либо, стражи, в свою очередь, предупредили Малатесту. Все это позволило мне первому войти в церковь. И, поскольку капеллан клялся всеми святыми, что не вставал на ступеньку, которая окружает алтарь, можно сделать вывод, что эти следы принадлежат убийцам. Hoc demonstrandum erat.[11]
— Прекрасно, теперь мы вместо одного ищем троих. Час от часу не легче!
— Не будьте таким пессимистом, Эччеленца. Только что они совершили свою первую ошибку. Теперь мы узнали о них кое-что важное.
Содерини грустно покачал головой:
— Это ты расскажешь родителям девушки. Пусть знают, что их дочь умерла не напрасно.
— Согласен, этого мало. Но до сих пор они действовали очень скрытно. И на сей раз их никто не видел.
— А как они проникли в церковь? Разве дверь не была закрыта?
— Была, конечно, как и каждый вечер. Они взломали дверь дома священника. Он спал наверху и ничего не слышал.
По-видимому, гонфалоньер немного успокоился.
— Что ты еще обнаружил?
— Все как обычно. Прежде чем привести сюда, ее пытали. Глаза ей выкололи и нанесли раны еще живой. Нос и зубы я нашел у нее в горле, а вот глаза исчезли.
— Известно, кто она?
— Никаких догадок.
— Почему ее притащили сюда?
— Все это неспроста. Встаньте сюда, Эччеленца. Точно на то место, где ей перерезали горло.
Гонфалоньер долго разглядывал лужу крови, на которую указывал Корбинелли, прежде чем решился встать туда, куда велел врач.
— И что я должен увидеть?
— Посмотрите-ка внимательно на образ. Содерини вгляделся в картину и тут же прошептал:
— Святая Лючия! С ней сделали то же, что со святой Лючией! Боже мой, они точно знали, что делали!
— Святая Лючия не просто мученица. Она покровительница слепых.
— Опять все возвращается к глазам.
— Да, — подтвердил Корбинелли. — С самого начала я задавался вопросом: почему убийцы ослепляют свои жертвы? Я предполагал, что это нечто вроде подписи, знака, которым они помечают свои преступления. А на самом деле в этом и кроется ключ к их жажде убийства.
Содерини вздохнул, потом сел на один из стульев, стоящих перед алтарем. Он все сильнее чувствовал свое бессилие. Гонфалоньер разрывался между дерзкими убийцами и гражданами города, чей гнев мог вырваться в любую минуту.
Топор палача оказался слишком близко от его шеи. Чем скорее с этой историей будет покончено, тем лучше.
Между тем он не питал особых надежд, что ему удастся найти убийц. Если не случится чуда, Малатесте никогда их не поймать.
И тогда он сделал то единственное, что еще было в его власти: он повернулся к изображению Христа на престоле, висящему над хорами, закрыл глаза и стал молиться.
— Да дайте же мне пройти!
Несмотря на свой маленький рост, донна Стефания с силой оттолкнула солдата, который загораживал ей дорогу. Сводня была скромно одета, и на этот раз на ней не было украшений. Страж понял, что долго удерживать ее не сможет, и пропустил донну Стефанию в церковь Санта-Кроче.
57 
