170 
Хорошо еще, что Шарлотта впала в апатию и ко всему относилась довольно безучастно. У нее болела голова и постоянно ныло колено. Принцесса подолгу читала, сидя в своей комнате. Она любила книги о великих королевах прошлого. Среди них ее особой любовью пользовалась, разумеется, Елизавета; Шарлотта представляла себе, как она томится в Тауэре, терзаемая страхом за свою жизнь.
«Меня, по крайней мере, убить не могут — и то слава Богу!» — думала Шарлотта.
И надеялась стать когда-нибудь такой же великой государыней, как Елизавета. Она мечтала о том, как ее будут короновать в Вестминстерском аббатстве. «Да здравствует королева!» — явственно слышала Шарлотта крики пэров. Что ж, величие требует жертв, вначале надо немного пострадать.
Ничего, она переживет... переживет все эти мелкие унижения. Теперь Шарлотте не позволяли даже иметь отдельную спальню: отец приказал, чтобы одна из дам спала в ее комнате. Шарлотта, правда, настояла на том, чтобы дама спала в соседней комнате при открытой двери, и ее желание было исполнено.
«Наверное, отец вступил по этому поводу в дебаты с министрами», — подумала Шарлотта и рассмеялась. А раз она смогла рассмеяться, значит, уже не чувствовала себя такой несчастной, как раньше...
Каждое написанное ею письмо прочитывала леди Ильчестер или Миссис Голод; они же непременно просматривали все письма, адресованные принцессе. Разве в таких обстоятельствах Корнелия могла передавать ей послания от Ф.? Да и саму Корнелию Шарлотта теперь не видела.
«Ничего, это пройдет, — утешала она себя. — С каждой неделей перемены к лучшему становятся все ближе».
И вот судьба вознаградила принцессу за оптимизм: в один прекрасный день леди Ильчестер сказала, что с разрешения регента к. Шарлотте пожаловала гостья.
Когда дверь наконец открылась, принцесса не поверила своим глазам.
— Мерсер! — воскликнула Шарлотта.
— Да, я здесь, — улыбнулась Мерсер. — Его Высочество считает, что дружба со мной не принесет вам вреда.
Шарлотта засмеялась и кинулась обнимать Мерсер. Она так смеялась, что на глаза ее навернулись слезы.
Мерсер была шокирована видом Шарлотты и решила каким-нибудь образом довести до сведения регента, что его обращение с дочерью губительно для ее здоровья. И все же при виде любимой подруги в глазах Шарлотты вспыхнули искорки.
Мерсер постаралась развлечь ее новостями. Регент устроил в Карлтон-хаусе великолепный прием в честь Веллингтона; там было две тысячи пятьсот гостей. Боже, какие роскошные были платья! А мужская одежда! Мерсер принялась подробно описывать наряды приглашенных. Люди выстроились на улице Пелл Мелл, чтобы поглазеть на проезжавшие экипажи; никто не кричал никаких гадостей. Все были в восторге от праздника.
— У вашего отца бывают очень оригинальные идеи, — сказала Мерсер, и Шарлотта гордо кивнула.
— Жаль, что вы не смогли полюбоваться на празднества в парках. Вы же знаете, как ваш отец обожает все восточное. Так вот, над каналом в Сент-Джеймсском парке был возведен китайский мостик, а на нем построили пагоду. Сооружение было предназначено для фейерверков, но, увы, в конце концов сгорело. В Грин-парке теперь возвышается храм. А еще было устроено представление: изображалось морское сражение между Англией и Америкой. Угадайте, кто победил?
— Англичане, — хихикнула Шарлотта.
— Совершенно верно. Потом, конечно, все любовались полетом воздушного шара. Регент решил весь этот год посвятить празднованию победы. В Гайд-парке устроена ярмарка, которая не закрывается вот уже несколько недель.
— О, Мерсер! Как чудесно с вами повидаться! Я как будто ожила.
— Его Высочество позволяет вам поехать в Коннот-хаус, чтобы попрощаться с Ее Высочеством принцессой Уэльской перед ее отъездом за границу.
Леди Ильчестер улыбалась, считая, что это известие обрадует Шарлотту. Леди Ильчестер действительно старалась скрасить ее жизнь, и Шарлотта упрекала себя за то, что питает к этой даме неприязнь. Но вообще-то, принцесса сердилась не на саму леди Ильчестер, а на то, что ее назначили тюремщицей, назвав вдобавок ненавистным словом «гувернантка».
— Благодарю, — ответила Шарлотта. — Когда меня выпустят на свободу?
Леди Ильчестер уже не была так шокирована, как совсем недавно. Фрейлины успели привыкнуть к откровенности Шарлотты.
— Мы поедем завтра, если вы не возражаете.
— Очень хорошо, — сказала Шарлотта. — Завтра — так завтра.
170 
