30 
И все-таки... все-таки принц старался ради нее, Марии. Он с юным пылом ринулся в бой за Минни, а в такие минуты чудеснее его никого не было.
Такого блаженства Мария еще не испытывала: и принц, и Минни с ней — о радость!
— Мы должны им все рассказать, — пробормотала она. — Я имею в виду Минни и Пайгот. Они тревожатся не меньше нас.
— Так давай скажем им прямо сейчас, — предложил принц. — Пошли за ними.
Минни и мисс Пайгот явились в гостиную, и принц обнял обеих. Он всегда потешался над Пиг, которая при виде него пыталась сделать реверанс и становилась ярко-пунцовой, когда он ее останавливал. Конечно, ему нравилось такое поклонение... Ну и, разумеется, Минни была в своем репертуаре.
— Принни, дорогой, что вы тут делаете? Сейчас же не ваше время!
Принц с присущей ему театральностью взял малышку за руку и подвел к Марии.
— Вот твоя мать, Минни. Я дарую ее тебе. Любите друг друга всю жизнь.
Минни перевела взгляд с принца на Марию, и до нее тут же дошел смысл его слов, ведь все ее дни были омрачены страхом: она боялась, что однажды к дому подъедет экипаж и злая тетка увезет ее из дома Марии. А по ночам девочка иногда просыпалась с криком: ей снилось, что ее пытаются похитить. Но теперь перед ней выросло ее пухлое, добродушное божество, и все страхи остались позади. Принц — будучи богом — сотворил чудо.
Минни бросилась в объятия Марии и прижалась к ней, а потом повернулась к принцу. Милый, милый Принни! Самый лучший Принни на свете!
Они все плакали, а стоявшая в сторонке мисс Пайгот улыбалась сквозь слезы.
***
Следующие несколько недель и вправду были для Марии очень счастливыми, ибо все вышло именно так, как обещали Хертфорды. Лорд Хертфорд сделал в Палате лордов заявление, и в результате все единодушно высказались за передачу ему и его супруге опеки над дочерью брата. А добившись своего, лорд Хертфорд заявил, что миссис Мария Фитцгерберт будет по-прежнему заменять его племяннице мать.
Это было чудесно. Трехлетние волнения остались позади.
Мисс Пайгот не уставала петь дифирамбы Его Высочеству, который изо всех сил старался выполнить заветное желание Марии. Мария с ней во всем соглашалась. Принц же сиял от радости, играл с Минни и был очень мил с юным Джорджем Кеппелом. Он даже с дочерью вел себя теперь иначе, и хотя держался, разговаривая с ней, не так непринужденно, как с Минни и Джорджем, в его словах и жестах сквозила непривычная доброта. Мария это заметила и была в восторге от того, что принц прислушался к ее просьбе.
Мария хотела ввести Шарлотту, которая все-таки как-никак была дочерью принца, в узкий семейный круг, заменить ей мать и привнести в ее жизнь хоть немного покоя.
В ноябре Минни исполнялось восемь лет, и Мария намеревалась устроить по этому случаю грандиозное торжество.
Когда она поделилась своими намерениями с принцем, тот воскликнул:
— Разумеется! Устроим бал и праздничный ужин. Пусть это проходит в «Павильоне». Ты должна немедленно начать приготовления, любовь моя.
Минни пришла в восторг от предложения созвать гостей на бал, и они с Марией принялись строить планы.
Принц же тем временем укатил в Лондон. Там он наведался к Хертфордам, которые приняли его очень ласково.
Окружающие уже начали замечать, что принц зачастил к ним. И если бы леди Хертфорд не слыла ледышкой, которую куда больше заботит безупречность репутации, нежели благосклонность принца, по городу снова поползли бы скандальные слухи и люди принялись бы перешептываться: дескать, похоже на то, что Марии Фитцгерберт опять предстоят нелегкие времена.
***
Готовясь к балу, Минни верила, что отныне они всегда будут жить счастливо. Опасность миновала. Всемогущий принц победил злую тетю Уолдергрейв.
Принни сказал, что ее день рождения будут праздновать в «Павильоне» — в восхитительном дворце, вид которого неизменно завораживал девочку. Она собиралась составить список своих юных гостей и принимать их на галерее, среди драконов, пагод и китайских фонарей. Это было похоже на грезу о сказочной стране. Мама нарядит ее в платье из голубого шелка с широким белым поясом — это было первое бальное платье Минни, — и она пройдет по тайному ходу, ведущему от маминого дома на улице Стейн к «Павильону». Идя по нему, Минни всегда трепетала от восторга.
А когда гости соберутся, она отведет их в залу — самую красивую из всех комнат. Убранство ее сразу же покорило Минни; помнится, она завороженно уставилась на огромную пальму, нарисованную на потолке, и на страшного дракона, державшего в когтистых лапах массивную люстру.
30 
