Последние отзывы

  46  

— Император, — сказал Генрих, — с триумфом вернулся с Востока. Он дважды нанес поражение Барбароссе, взял Тунис. Весь христианский мир радовался этому, потому что Карл превратил многих варваров в своих рабов. А что совершил мой отец? Он видит своего врага в императоре — и заключает договор с турками! С неверными! Этот самый христианский из королей! Он готов вступить в союз с дьяволом, чтобы получить женщину или страну.

— Умоляю тебя, Генрих, мой дорогой Генрих, говори тише. Если это дойдет до ушей короля…

— Ему следует хоть раз услышать правду. Это пойдет Франциску на пользу.

— Он сердится, — мягко заметила Катрин, — потому что Милан был обещан нам при заключении брака. Но мой родственник умер.

Она с беспокойством посмотрела на Генриха. Сожалел ли он об этом браке, как вся Франция, из-за несвоевременной кончины Климента? Она страстно желала услышать, что он рад их браку, счастлив быть с ней, несмотря на то что она не принесла ему обещанных богатств.

Он ничего не сказал. Он мог думать лишь о губительной военной кампании отца.

— Милан практически не защищали! — сказал Генрих. — Мы могли взять его. Но отец проявил нерешительность, и… время ушло. Если бы я был там, я бы взял Милан… и удержал его.

— Конечно! — воскликнула она. — О, Генрих, ты совершил бы много смелых поступков, я знаю это. Я могу гордиться тобой… весь мир знает о твоей находчивости и мужестве.

Он не отодвинулся от нее. Она вспомнила о любовном зелье, спрятанном в шкафу; Катрин ждала момента, когда она сможет дать его Генриху.

— Ты что-нибудь выпьешь, Генрих? — спросила девушка.

Он покачал головой.

— Спасибо, нет. Я не могу задерживаться здесь.

Ей следовало отпустить Генриха, но его близость опьянила Катрин.

— Генрих, пожалуйста. Пожалуйста. Выпей со мной вина. Я почти не вижу тебя.

— У меня нет времени, — твердо сказал он.

Она потеряла выдержку и закричала:

— Оно было бы у тебя, если бы ты меньше общался с вдовой сенешаля.

Он покраснел и бросил на Катрин взгляд, полный отвращения.

— Она — мой старый друг, — с достоинством ответил Генрих.

— Действительно. Она так стара, что могла бы быть твоей матерью. Мадам д'Этамп говорит, что она родилась в тот день, когда сенешаль женился.

Глаза Генриха грозно сверкнули.

— Я не желаю слышать, что говорит эта шлюха. Советую тебе тщательнее выбирать друзей.

Она посмотрела на него; ей было так плохо, что она не смогла скрыть свою злость.

— Ты забываешь, что эта дама обладает большим влиянием при дворе.

— Я помню, что она — весьма безнравственная особа.

— Что безнравственного в том, что король имеет любовницу, если его сын избегает собственной жены… ночь за ночью… ради старого друга!

Он побелел от ярости. Он не знал, как справиться с ситуацией. Он исполнял свой долг, насилуя себя. Если она будет устраивать такие сцены, ему станет еще труднее делать это.

Катрин заплакала; она обвила руками его шею, потеряла самообладание. Долго сдерживаемый поток чувств захлестнул девушку.

— Генрих, — всхлипывала она, — я люблю тебя. Я — твоя жена. Почему мы… почему…

Он стоял, как статуя.

— Кажется, произошло недоразумение, — произнес он ледяным тоном. — Отпусти меня, я все объясню.

Она заставила себя опустить руки и замерла, глядя на него. Слезы покатились по ее щекам.

Он шагнул к двери.

— Ты все поняла неправильно. Диана де Пуатье уже много лет — мой большой друг. Наши отношения — чисто дружеские. Она — исключительно порядочная и воспитанная женщина. Пожалуйста, не пытайся очернить ее. Ты действительно моя жена, но это еще не дает тебе права устраивать вульгарные сцены.

— Вульгарные! — произнесла она сквозь слезы. — По-твоему, любовь вульгарна?

Он хотел уйти от нее. Испытывал чувство неловкости. Катрин безуспешно старалась справиться с эмоциями, разрывавшими ей сердце. Она совершила серьезную ошибку, проявила безрассудство. Потеряла контроль над своими поступками. Катрин опустилась на колени и обхватила ноги Генриха.

— Пожалуйста, не уходи. Останься со мной. Я сделаю все, что ты пожелаешь. Я люблю тебя… сильнее, чем кто бы то ни было. Ты настроен против нашего брака, потому что его одобрил твой отец.

— Пожалуйста, отпусти меня, — сказал он. — Я тебя не понимаю. Я считал тебя разумным человеком.

— Как можно сохранять рассудок и быть влюбленной? У любви нет разума, Генрих. Это увлечение женщиной, которая могла бы быть твоей бабушкой, не продлится долго.

  46