97 
Купидо молча ожидал их реакции. Эспосито взглянул на донью Викторию, словно чувствуя, что должен объясниться.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил он голосом, совсем не походившим на зычный и уверенный голос адвоката, убеждающего суд в невиновности своего подзащитного.
– Пока ничего. Но, думаю, не стоит заставлять ждать в дверях старого товарища.
– Пусть войдет, – приказала служанке донья Виктория. Прежний гнев уступил место смятению и страху. Она потеряла земли предков и состояние в долгой судебной тяжбе. У нее остался лишь Октавио, и она начинала подозревать, что может потерять и его. Детектив понял: она не знает всей правды. Но она будет защищать Эспосито от любой опасности, и это получится у нее гораздо лучше, если она будет знать природу этой угрозы. Ради него она заложит то, что у нее есть, дом и его содержимое, и будет биться до последнего, прежде чем, как старый слон, уйдет умирать в одиночестве.
В дверях появилась высокая атлетичная фигура Англады. Он не выглядел испуганным, лишь казался озадаченным присутствием Купидо и доньи Виктории. Он явно не ожидал увидеть их здесь. На нем были черные кожаные брюки и клетчатая рубашка с длинным рукавом, поверх которой он накинул кожаный жилет. Эта одежда, а также его взлохмаченные и мокрые волосы придавали ему мужественный и несколько агрессивный вид.
– Это он послал тебе извещение, – объяснил Эспосито, указывая на детектива.
Англада посмотрел на сыщика с яростью и презрением, как на человека, раскрывшего ревниво охраняемую тайну.
– Нет необходимости скрывать это дальше, – сказал Купидо. – Вы знакомы много лет, с тех пор как вместе учились в университете. – Он наклонился к столу и показал Англаде снимки. – Не убери вы со стены фотографию выпускников, возможно, я бы ничего не заметил. Ведь блестящий адвокат, так гордящийся своим дипломом, не должен был ее убирать.
– Я никогда этого не скрывал, – ответил Англада, разводя руками и натужно улыбаясь. – Мы знакомы, мы учились вместе, ничего странного в этом нет. Что вы хотите доказать? К чему клоните? – Придя сюда, он взял на себя всю тяжесть разговора, как исполнитель главной роли в трагедии, выходя на сцену, затмевает собой хор и второстепенных персонажей. Эспосито казался спокойным, но донье Виктории не понравилось, что Англада, не спросив разрешения, положил на стол шлем и то, как стремительно он вторгся в их спокойный и молчаливый дом в своих огромных и пыльных ботинках.
– Есть еще кое-что, – сказал Купидо.
– Вы наконец нашли дневник?
– Да. И там – половина правды.
– После смерти она написала имя своего убийцы? – пошутил Англада.
– Нет. В этом и не было нужды, – спокойно ответил Купидо, сейчас он был не в настроении шутить. – Глорию убили два адвоката, которые вместе учились, жили в Мадриде, хорошо знали Бреду и были осведомлены о том, что девушка любит гулять одна по заповеднику, к тому же были знакомы с тропами, по которым она обычно ходила. Один из них незадолго до ее смерти даже составил ей компанию. Другому, возможно, очень хотелось бы оказаться на месте первого. Они убили ее, а потом, чтобы запутать следствие и продолжать оказывать давление на дирекцию Патерностера, убили и другую девушку, заставив всех думать, что это дело рук маньяка. Позже они убили Молину, потому что тот слишком много знал. Они все педантично предусмотрели, ведь они – хорошие адвокаты и отлично знают все законы. Они создали друг другу прекрасные алиби. Никто не знал, что они знакомы. Наверное, делились конспектами в университете?
Эспосито ничего не ответил. Он молчал и, казалось, чего-то выжидал. Англада ухмыльнулся.
– Мы списывали друг у друга на экзаменах, – сказал он вызывающе, все еще уверенный в своей неуязвимости.
– Они опирались друг на друга, – повторил Купидо, – как усики вьюнка. Хватались один за другого, но обманулись, предположив, что под ними хорошая опора. Ведь ни у одного из них нет ствола, а без поддержки все падает вниз. Два нуля вместе все равно равны нулю.
– Хорошая речь. Фантазия на тему правых и виноватых... – сказал Англада. – Но мы живем в реальной жизни, детектив, в ней силу имеют лишь доказательства, а, насколько я понимаю, здесь еще никто и ничего не доказал, – добавил он, взглянув на Эспосито и донью Викторию сверкающими от ярости глазами, словно злился оттого, что разоблачен их секрет. – Верно, мы знакомы, – вы проявили замечательную наблюдательность, ну и что?
97 
