Особенно,... 
99 
— Прошлой ночью вы говорили, что у Германии остается два шанса капитулировать на определенных условиях.
— Неужто? — удивился Роуз. — Мне кажется, говорили мы о другом: если вы предоставите нам возможность уничтожить вашу бомбу в зародыше или если вы избавитесь от своего руководства, мы не сбросим атомную бомбу на Дрезден. Далековато до почетной капитуляции.
— Стало быть, — заговорил Фосс, поднимаясь на ноги, — даже если мы выполним ваши требования, вы все-таки откажетесь от переговоров?
В ответ — молчание. Фосс двинулся к двери. Обманчиво бодрящий запах моря и сосен как будто сулил, что вопреки всему многое еще можно уладить.
— Скажем так: если предварительные условия будут выполнены, ваша позиция укрепится.
— Это мало похоже на «да», мистер англичанин.
— Но это лучше, чем «нет», герр Фосс.
— У меня есть информация о секретной программе вооружения. Мне известно, где располагаются исследовательские лаборатории. Имеются чрезвычайно важные сведения о вождях рейха. Но прежде, чем я передам эту информацию, я должен получить гарантии. Гарантии, которых мне так и не предоставили после стольких месяцев переговоров, после того как вы получили от меня уже немало достоверных фактов.
— Мы ведь теперь представляем не только старушку Британию, — извинился Сазерленд. — Мы говорим за всех союзников.
— Это я знаю, но что я получил взамен предоставленной вам информации? Уступки? Нет, одни лишь угрозы.
— Вы предупредили нас о ракетах Фау-1, — согласился Росс. — И верно: ракеты прилетели. Взорвались.
— На них были обычные бомбы. Я предупредил вас и об этом тоже.
— Один из ваших… сограждан уверял нас несколько месяцев тому назад, что Гитлер будет убит, — давил Роуз.
— И все никак, — подхватил Сазерленд.
— Мы сообщили вам о подводных лодках, — продолжал Фосс. — Передали германскому руководству дезинформацию насчет июньской высадки в Па-де-Кале. Каждый день я получаю указания от вашего человека, того самого, что посиживает на своем чердаке в Лиссабоне и сочиняет сказки о британской системе обороны, несуществующих аэродромах и еще черт знает какую чушь, и я передаю все наверх как надежную и проверенную информацию, не изменив ни слова…
— Да, да, да, — кивал головой Сазерленд. — Все верно, однако это еще не резон нарушить договоренности с союзниками.
— Уточним, — в очередной раз вмешался Роуз. — Договоренности с союзником, который принес в жертву миллионы жизней, отражая вторжение, и тем самым предоставил нам возможность переломить ситуацию на Западном фронте. Если сейчас мы повернем против русских, Европа еще сто лет не дождется надежного мира.
— Могу предсказать вам, чем это кончится, — возразил Фосс. — Вы еще увидите своих задушевных друзей, большевиков, на пороге собственного дома. Вы же знаете, какие они, каков дядюшка Джо. Слов он не слушает, никому ни в чем не идет навстречу. Ледяной ветер из бескрайних степей…
— До сих пор он не подводил нас, — пожал плечами Роуз. — И мы не можем…
— Скажите все до конца, Фосс, — попросил Сазерленд, взмахом руки отметая мировую политику, на которую никто из троих собравшихся в Мавританском павильоне повлиять не мог. — Скажите все, не упускайте свой шанс.
Фосс опустился на стул и согнулся, как будто от боли. Усилием воли заставил себя распрямиться, откинуться к спинке. Затянулся сигаретным дымом, допил спиртное. Иной мир возник перед его мысленным взором, тот мир, всего в полусотне километров отсюда, где и впрямь был шанс, была надежда — трепещущее тело, которое он сжимал в объятиях, и внутри, под клеткой ребер, бьющееся сердце, призрачное обещание, чуть ли не уверенность — на миг.
— Фосс! — окликнул его Роуз. — Вам нездоровится, что ли?
Фосс поднялся и слепо двинулся, сам не зная куда, в последней попытке уйти от всего, от себя самого, от иссохшей плоти, обвисшей кожи, бессильных костей и тугого комка нервов.
— Может, глоточек виски поможет? — озаботился Роуз и потянулся с флягой к стаканчику, все еще зажатому в руке Фосса. Холодом ошпарили пролившиеся на ладонь капли. Фосс слизнул капельку и поймал на складке кожи между большим и указательным пальцами вкус Анны. Впился зубами.
— Вы еще с нами, старина?
— Я еще увижу, — размеренно заговорил Фосс (о да, она бы гордилась им!), — увижу, как вы целуетесь со Сталиным, лижете его красный усатый рот.
99 
