Особенно,... 
100 
— Послушайте-ка, любезный!.. — прорычал Роуз, и Фосс обернулся к нему, посмотрел прямо в глаза противнику: эй, а где ж ваше хваленое британское чувство юмора, мистер Ричард Роуз?
Сазерленд поднял руку, призывая обоих утихомириться.
— Мы всего лишь лиссабонское отделение, Фосс. Что от нас зависит? Мы передаем все наверх, в Лондон. Большая политика нас не касается, стратегических решений мы не принимаем. Делаем что велят. В Лондоне высоко ценят вашу информацию…
— Мы помогаем вам выиграть войну, — напомнил Фосс. — Войну, которая практически уже закончена, которая полностью изменит Европу и в результате которой, если вы будете настаивать на романтическом союзе с Востоком, половина континента будет скошена серпом и добита молотом. Этого вы хотите?
— До чего поэтично! — пожал плечами Роуз.
— Решение зависит не от нас, — повторил Сазерленд. — Мы боремся за ваше дело. Честное слово, боремся, как за свое.
— И что в итоге? — Фосс развел руки. — Какая награда меня ждет? Вы все-таки сбросите атомную бомбу на Дрезден. Сказать вам за это спасибо?
— У нас впереди долгая ночь, Фосс, — проговорил Роуз и, миновав Сазерленда, подошел к очагу.
— В отношении вас мы свои обязательства соблюдаем, — сказал Сазерленд. — Присматриваем.
— То есть как — присматриваете?
— Присматриваем за вами в Лиссабоне, — пояснил Роуз. — Знаете, как оно бывает, когда война проиграна. Ищут предателей. Охота на ведьм.
— Господи, помолчите же, Ричард! — возмутился Сазерленд.
Роуз удобно скрестил лодыжки и повел рукой с зажатой в ней сигаретой а-ля Ноэль Кауард:
— Я же правду говорю.
— Не так уж скверно в Лиссабоне, — возразил Сазерленд.
— Покуда ограничиваешься брюнетками — мурена, — глядя на него в упор, уточнил Роуз.
Что-то им уже стало известно, соображал Фосс, прислушиваясь к спору. Уоллис что-то мог видеть. Что и когда?
— Вы думаете, я хлопочу о личной безопасности? — вслух спросил он. — Затеял такую игру только ради того, чтоб шкуру свою спасти?
Сазерленд смутился, ему это было неприятно. Роузу хоть кол на голове теши.
— Тоже вариант, — спикировал он.
Чем эти люди лучше полковника СС Вайсса в Растенбурге? — подумал Фосс. Никому никогда не доверять — это еще полбеды, а главная беда в том, что жалованье они получают не за то, чтобы приотворить ставни и впустить хоть лучик света, а за то, чтобы отыскать какую-нибудь склизкую щель в потных скалах и пещерах постыдных человеческих нужд.
— Ричард хочет сказать, — вступился Сазерленд (ему и самому было противно), — хочет сказать, что мы вас не подведем. Если на вас выйдут, если возникнут подозрения и мы об этом услышим, мы вас тут же вытащим отсюда.
— Но я не за этим пришел. Уж вы-то должны понять, — теперь Фосс обращался только к Сазерленду. — Я пришел… Я пришел…
— Да-а? — подхватил Роуз.
Действительно, зачем он пришел? Какие были побудительные мотивы? Он никогда не разбирался в этих самых побудительных мотивах настолько подробно, чтобы облечь их в слова. Он принял свой выбор как должное, вот и все. Так что же, он пришел сюда ради своей страны? Пожалуй, нет. Неточно, неверно.
— Так почему же вы пришли? — добивал Роуз, наслаждаясь замешательством Фосса.
— Я пришел ради моего отца, — ответил Фосс и чуть не заплакал. Воспоминание об отце все еще вызывало слезы. — Я пришел ради моего брата.
Сазерленда его слова явно задели, а Роуз был недоволен: ему подавай что-нибудь патетическое. «Я пришел спасти свою родину от русского медведя» — тут бы Роуз всласть поиздевался над немцем, тут бы проткнул его воздушный шарик.
Фосс опять сел, оглядел комнату, вслушался в столь различное молчание англичан. Роуз? Черт с ним. Сазерленд важнее. Сазерленду он попытается объяснить.
— В конце следующего месяца появятся новые ракеты, — с изумлением услышал Фосс собственный голос. — Ракеты дальнего действия, и, в отличие от Фау-1, которых не зря прозвали «навозными жуками», эти летят бесшумно. И весят четырнадцать тонн.
— Четырнадцать тонн! — охнул Сазерленд.
— Да подите вы, Фосс, — заворчал Роуз. — Какая ж у них в таком случае грузоподъемность? Вы что, пытаетесь убедить нас…
— Именно, пытаюсь убедить, если только вы соизволите выслушать. Эти ракеты Гитлер называет своим «чудо-оружием», но!.. — Он многозначительно поднял палец. — Боезаряд на них все еще обычный, не атомный.
100 
