18 
– Китти было не до смеха.
– Конечно, я понимаю.
– У Лилиас – мисс Милн – отец викарий. Он взял Китти к себе.
– Верный слуга господень?
– Он был добр к Китти и нашел ей место неподалеку от своего дома.
– Давай надеяться, что рядом с нею не окажется таких привлекательных молодых людей, как наш Хэмиш.
– Вы называете его привлекательным?
– В нем что-то есть. И это несомненно. Не думаю, что Китти – единственная, которая не могла сказать ему «нет».
Я не хотела говорить о Хэмише. Я чувствовала, что буду вынуждена сказать слишком многое и, между прочим, о том, что подозреваю его в краже ожерелья, с тем чтобы бросить тень подозрений на Лилиас. Но я не вправе была говорить так, не имея доказательств его вины.
Мисс Грей задавала мне множество вопросов о том, как проходили наши дни, когда была жива мама. Я рассказала, как мы ездили по магазинам и навещали друзей.
– Это ведь было совсем недавно, – заметила она.
Я обнаружила, что у себя в комнате моя гувернантка держит бутылку бренди. Она прятала ее в шкафчике, всегда запертом на ключ. Однажды она посвятила меня в эту тайну. В тот день она как раз отсутствовала за завтраком. Я не знала – с кем она встречалась, но время от времени она предпринимала таинственные экскурсии по городу – и тогда вернулась раскрасневшаяся и очень разговорчивая. Речь ее отличалась от обычной, а сама она казалась более ласковой, чем я привыкла ее видеть.
Я зашла к ней в комнату – не помню уж по какому поводу.
– Привет, Девина, – сказала она, – проходи, садись и давай поболтаем.
Я присела, и она сказала, что очень хорошо позавтракала в городе – в самом деле необыкновенно хорошо – со своим большим другом.
– Меня клонит в сон, – добавила она, – придется слегка взбодриться. Послушай-ка. Возьми в ящике ключ и открой маленький шкафчик. Там, внутри, бутылка и стакан. Тебе не трудно налить мне немножко? Именно это мне и нужно сейчас.
По запаху я определила, что бодрящим средством было бренди.
Я налила немного в стакан и протянула ей. Она быстро выпила его содержимое.
– Так-то лучше, – сказала она, – Поставь стакан куда-нибудь. Я вымою его позднее. Положи ключ назад в ящик. Теперь садись поудобнее и поболтаем. Еда была восхитительная… и вино мне очень понравилось. Мне по вкусу люди, умеющие выбирать вина. Этой науке я тоже должна тебя научить, Девина.
– Я не думала, что должна учиться таким вещам. Я совершенно не имею представления о винах.
– Когда ты будешь жить в большом доме с чудесным мужем и он пригласит гостей… тебе не обойтись без умения угостить их.
– И этому мне предстоит учиться?!
– А разве такое умение чем-то хуже других?
– Что вы имеете в виду?
Она колебалась. Я видела, что она засыпает. Казалось, она с трудом преодолевает дремоту.
– Я просто болтаю. Мне нравится с тобой разговаривать, Девина. Думаю, мы станем друзьями… и это замечательно. Именно этого я и хочу. Ты очаровательная девушка, очаровательная невинная девушка, такими юные девушки и должны быть, ведь так?
– Думаю – да.
– Как чудесно ты жила, Девина, долгие годы, – продолжала она. – Жила в своем доме… с доброй мамой и строгим отцом, достойным банкиром, столпом общества в большом городе. – Она засмеялась. – Ты должна увидеть Лондон.
– Мне бы этого хотелось.
– Там есть громадные дома. Больше, чем даже ваш. Но есть дома и не такие большие.
– Но так ведь и здесь. Мне думается, так везде.
– В больших городах контрасты острее.
– Эдинбург – большой город.
– Я думаю о Лондоне.
– Ваш дом там? – спросила я. – Почему же вы приехали сюда?
– Я приехала ненадолго и решила побыть здесь… по крайней мере пока.
Голос у нее стал совсем сонным.
– Вы и раньше были гувернанткой?
– Гувернанткой? – она рассмеялась. – Неужели я похожа на гувернантку?
Я покачала головой.
– Я была актрисой, – сказала она.
– Актрисой?
Она снова рассмеялась.
– В мюзик-холле, – она говорила невнятно, – пела и танцевала. Номер имел успех какое-то время… как всегда бывает с такими номерами. На самом деле – довольно долгое время.
– Значит, вы выступали на сцене?
Она сонно кивнула.
– Чудесные были деньки…
– Почему же тогда вы приехали сюда?
– Мне нравятся перемены. – Она пожала плечами. – А потом… впрочем, какая разница. Я выступала в Глазго, нас называли «Веселые рыжеголовые». Нас было трое… и все рыжие. Отсюда и название номера. Мы выходили на сцену с распушенными волосами – шокировали для начала зал. Людям все приедается. В этом главная трудность. Они хотят чего-нибудь новенького. Мы гастролировали в провинции, потом приехали в Глазго. Имели успех. Хотя работали до изнеможения. Временами казалось, что ты выжата…
18 
