Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
41 
Радужные планы обогащения и сытости на время успокоили его. Он лег в постель и погрузился в некрепкий, тревожный сон.
За эти дни Фрол взвешивал «за» и «против» сотни раз, проигрывал великое множество вариантов — и применительно к ситуации, и с учетом своего места в этой дикой жизни в целом, и по всему получалось, что он на правильном пути: жизнь предоставила ему шанс поучаствовать в драчке за лакомый кусочек, до конца осталось всего ничего, только бы удержаться и не рухнуть на этих последних метрах.
Ночью его разбудил звонок. Вернее, это ему только казалось, что была ночь; когда после разговора он посмотрит на будильник, заведенный на шесть часов, то увидит, что проспал всего два часа — стрелки едва коснулись одиннадцати.
— Кто это? — испуганно спросил он, послушав тишину.
— Слушай сюда, ты, урод, — прозвучал четкий мужской голос. — Завтра в двенадцать часов дня ты доедешь до метро «Теплый Стан», имея при себе пленку.
— Какую пленку?!
— Заткнись и слушай!.. По Профсоюзной дойдешь до Санаторной аллеи и пойдешь по ней в сторону Севастопольского проспекта. Не вздумай кому-нибудь сказать об этом разговоре: тебя будут контролировать.
Больше всего ему сейчас хотелось, чтобы это оказалось сном, но, увы, это был не сон, и голос в трубке был реальнее, чем бешеный стук его собственного сердца.
— А если не приду? — проговорил Фрол, чтобы продлить разговор и постараться запомнить голос неизвестного.
— Тогда тебе принесут голову твоей подружки.
Опасения подтвердились, теперь уже не осталось ни толики сомнения в том, что исчезновение Нинки, налет на квартиру, его избиение и увиденное на лесной поляне в Белощапове — звенья одной цепи.
— Какой подружки? Я не знаю, о чем вы…
Все это он крикнул уже после того, как повесили трубку. Три сигареты, выкуренные подряд, не смогли привести мысли в порядок. Ясно было одно: его план рухнул, речь теперь шла о Нинке, если, конечно, это не блеф и она до сих пор жива. И о его собственной жизни.
Фрол выглянул в окно. На улице было темно и пустынно.
ГЛАВА 14
ПОЛЕТТ СПАСЕНА
РУССКИЙ СЫЩИК ПРЕВЗОШЕЛ СВОИХ
ЕВРОПЕЙСКИХ КОЛЛЕГ.
(Окончание. Начало см. в номере за 22 апреля)
«Труп хозяйки пансиона еще не остыл. Пуля угодила ей в голову. Окно было распахнуто настежь, каменистая тропинка вела к пологому пляжу на берегу моря. Столетник увидел, как на пирс выбежал человек с тяжелой ношей на плече. Не раздумывая, он бросился вдогонку. Счет шел на секунды: стало ясно, что человек направляется к катеру, поджидавшему на берегу. «Смит-и-вессон» в кобуре стал бессмысленным, как только расстояние сократилось и сыщик различил на плече убегавшего девочку. Сомнений не оставалось — это была Полетт Марше.
В катере похитителя ждал сообщник. Обогнув скалу, Столетник дождался, когда отчаливший катер поравняется с ним, и спрыгнул с трехметровой высоты на палубу. От неожиданности похитители растерялись. Обладателю четвертого дана таэквондо Столетнику оказалось достаточно нескольких мгновений, чтобы нейтрализовать их, не причинив вреда девочке. Подоспевшие по звонку Кристиана Марселена полицейские наблюдали за поединком с берега.
Полетт была спасена, но история на этом не закончилась.
Похитителем ребенка оказался врач Самюэль Дэвидсон. В ходе допросов и дальнейшего расследования выяснилось, что атомщиком Жюльеном Марше заинтересовались спецслужбы еще тогда, когда он начинал свою карьеру. Его миссия в Мельбурне, поездки по атоллам были в поле зрения КГБ.
Из-за того, что Жюльен присутствовал при ядерных испытаниях, у них с Жаклин родился неполноценный ребенок, который вскоре умер. Доктор Самюэль Дэвидсон, действуя по заданию КГБ, предложил семейству Марше взять ребенка-сироту и обещал все устроить. Для облученного Жюльена и отчаявшейся Жаклин это был шанс. Посовещавшись, они дали согласие. Так совершилась подмена, и вместо умершей дочери у них появилась Полетт. В эту тайну были посвящены двое: доктор Самюэль Дэвидсон, принимавший роды у Жаклин, и хозяйка пансиона Инга Херрауз.
Супруги вернулись в Париж, где Жюльен начал делать головокружительную карьеру — он был допущен к атомным секретам Франции, занял пост в департаменте. И тут начался шантаж: в почтовом ящике Марше то и дело находили газеты с сообщениями о похищении детей, по ночам раздавались телефонные звонки. В обмен на молчание о том, что Полетт — не его дочь, Жюльен стал поставлять шантажистам интересовавшие их сведения: разоблачение означало бы конец карьеры, скандал, банкротство, лишение родительских прав.
41 
