81 
Мое желание иметь еще детей пока еще не воплотилось в жизнь, но бабушка заверила меня, что это вполне нормально, потому что между родами должно пройти года два или три, для моего здоровья это полезней.
У меня впереди еще вся жизнь. Так что я была вполне довольна. У меня прекрасный сын, и с каждым проходящим месяцем я становилась все более и более уверена, что у Джудит никогда не будет ребенка. Значит, Карлион наследует титул и аббатство, а я в один прекрасный день стану почетной старой леди в аббатстве.
Таково было положение дел в то утро, когда я присоединилась к Меллиоре и Карлиону в розарии.
Я присела рядом с Меллиорой и на несколько секунд погрузилась в созерцание своего сына. Он сразу же заметил мой приход в сад и остановился мне помахать; потом затопал вслед за своим обручем, поднял его, послал вперед и бросил на меня взгляд — смотрю ли я? Это было еще одно из тех мгновений, которое мне хотелось остановить и сохранить навсегда, — мгновение чистого счастья, а когда становишься старше, понимаешь, что счастья — полного и ничем не замутненного счастья — отпущены только мгновения. Их следует уметь узнавать и полностью насладиться ими, потому что даже в самой счастливой жизни радость не всегда бывает полной.
Тут я заметила, что Меллиоре не по себе, и ощущение сразу ушло, потому что к радости примешалось предчувствие неприятного.
— О чем ты думаешь? — спросила я. Она помедлила, потом сказала:
— О Джудит, Керенса.
О Джудит! Ну, конечно же, о Джудит. Джудит была облаком, закрывающим солнце. Джудит стояла ей поперек дороги, словно колосс, не дающий плыть по реке любви и умиротворения.
Я кивнула.
— Ты же знаешь, что она слишком много пьет.
— Я знаю, что она не прочь приложиться к бутылке, но думаю, что Джастину об этом известно, и он не даст ей слишком напиваться.
— Она все равно пьет слишком много, несмотря на… Джастина.
Даже то, как она произнесла его имя, говорило о многом. Небольшая пауза; приглушенное благоговение. Ох, Меллиора, подумала я, ты выдаешь себя сотнями различных способов.
— Да?.. — спросила я.
— Вчера я проходила мимо ее комнаты, дверь была открыта, и мне показалось, что я услышала, как она стонет. Я вошла. Она лежала поперек кровати пьяная до беспамятства. Это было ужасно, Керенса. Меня она не узнала. Она лежала с отсутствующим взглядом, бормоча и постанывая. Я не могла разобрать, что она бормочет. Я так встревожилась, что пошла искать Фанни. Фанни была в своей комнате… в той, где — когда-то жила ты. Лежала на кровати и не встала, когда я вошла. Я сказала ей: «По-моему, вы нужны леди Сент-Ларнстон. Она, кажется, больна». А она лежит себе и смотрит на меня с такой ужасной ухмылкой: «Разве, мисс Мартин?» Я продолжала: «Я услышала, как она стонет, и вошла посмотреть. Прошу вас, сделайте для нее что-нибудь». Она рассмеялась. «С ее светлостью все в порядке, мисс Мартин». А потом: «Я не знала, что ее светлость вас так интересует». Это было ужасно.
Очень жаль, что эта женщина вообще тут появилась. Я так рассердилась, Керенса…
Я взглянула на Меллиору, вспоминая, как она боролась за меня, когда привела из Трелинкета в дом священника. Меллиора могла бороться, когда возникала такая необходимость. Она будет бороться и теперь. Любая тень на их отношениях с Джастином была тенью, падающей на самого Джастина. Так ей это виделось. Я знала, что они с Джастином не переступили порога в любви и не переступят, пока Джудит жива и стоит между ними.
Меллиора продолжила.
— Я сказала ей: «Вы себя ведете нагло». А она лежит и смеется надо мной. «Не стройте из себя, мисс Мартин, — говорит. — На вас поглядеть, так вы держитесь, будто вы сами ее светлость. А вы совсем не ее светлость, куда вам до ее светлости». Мне пришлось остановить ее, так как я боялась, что она скажет что-нибудь ужасное, что-нибудь такое, чего я не смогу так оставить, и я быстро сказала: «Кто-то снабжает леди Сент-Ларнстон виски, и мне кажется, что это вы». Она снова ухмыльнулась и поглядела на буфет. Я подошла, открыла его и увидела там бутылки, бутылки, бутылки… полные и пустые. Она носит их Джудит, в то время как Джастин пытается остановить жену.
— А ты-то что можешь с этим поделать, Меллиора?
— Не знаю. Мне тревожно.
— Эти усмешки по поводу тебя и Джастина меня беспокоят больше, чем пьянство Джудит.
— Мы невиновны, — гордо сказала она, — а невиновным бояться нечего.
81 
