43 
— Я хочу сказать, что должен найти второй камень до того, как его обнаружит Себастьян. Только так я смогу стать королем обоих островов и прекратить вражду между ними. Как того и желала наша мачеха, королева Энья.
Элени заморгала. Неужели король Закари забыл о ее присутствии, делясь с братом такими тайными подробностями? Она решила, что ей лучше удалиться и оставить их одних. Обмана на этот вечер и так достаточно, хотя она, кажется, справилась на отлично с непривычной для себя ролью.
Элени поднялась изза стола. Калик вопросительно взглянул на нее.
— Извините меня, — спокойно сказала она. — Я бы хотела уйти, чтобы вы могли без помех обсудить все дела. Желаю вам хорошего вечера. Ваше величество, для меня была большая честь познакомиться с вами. — Она поклонилась.
— Это для меня была честь познакомиться с вами, — вставая, сказал Закири и отвесил ей небольшой поклон.
Элени вышла и, закрыв за собой деревянные двери, облегченно прислонилась к ним. Но даже сквозь их толщину до нее донеслись слова Закари:
— Она ведь твоя любовница, да?
— Ты ведь не думаешь, что я упустил бы такую красивую женщину, остановившуюся в моем доме?
— Но есть чтото еще, о чем ты мне не хочешь говорить, — задумчиво сказал Закари.
Элени знала, что подслушивать не подобает никому, но разве найдется хотя бы одна женщина, которая смогла бы уйти и узнать, что говорят о ней?
— Ты мне не поверишь, если даже я сам не в силах этому поверить. — На этих словах Калик понизил голос и чтото сказал.
— Конюх? — услышала Элени недоверчивое восклицание Закари.
Он неразборчиво произнес чтото еще, но ей было все равно. Тон Калика — хвастливый, самодовольный, — больно задел ее за живое. Неужели он вместе со своим братом смеется над ней? Как он может?! О чем он говорит? Но Элени больше ничего не слышала. Она могла только догадываться. Судя по его тону, продолжает бахвалиться, что она оказалась девственницей и что он обучил ее коечему, чтобы нравиться мужчине в постели.
Какая же она дура, что позволила себе вообразить, что между ними существуют какието отношения, а не только секс! Она просто хотела верить, что между ними чтото происходит помимо физической близости.
А какого мнения о ней будет Закари, узнав ее истинное положение в обществе? Более того, какова будет его реакция, когда он поймет, в присутствии кого поделился тайными государственными сведениями?
И тут Элени словно чтото толкнуло в грудь. Ну конечно! Ведь в том, что она исполняла роль хозяйки, заключался риск! Риск, столь любимый Каликом и без которого он уже не мыслил свою жизнь. Что бы он ни делал, в этом всегда должен был присутствовать элемент риска.
Боль, обида, чувство предательства волной затопили Элени. У себя в спальне она бы сорвала с шеи ожерелье, если бы не страх его порвать. Она аккуратно расстегнула застежку, сняла его дрожащими пальцами и положила на алую бархатную подушечку. Вслед за ожерельем последовали сережки и украшенные маленькими бриллиантами шпильки. Как же в эту минуту ей хотелось оказаться дома!
Сердце учащенно стучало в груди и забилось еще сильнее, когда она услышала, как хлопнула входная дверь, а затем шаги, направляющиеся в ее комнату.
Как всегда, Калик распахнул дверь, не потрудившись постучать даже из вежливости. «Конечно, — с горечью подумала Элени, — ведь в его глазах я попрежнему ничем не отличаюсь от обслуги, и никакие дорогие тряпки или драгоценности не изменят этого факта. Разве можно уважать слуг?»
Увидев Элени, молча стоявшую у письменного стола, Калик както оценивающе улыбнулся. Она была одета, но волосы у нее были распущены, окутывая ее блестящим черным покрывалом.
Он вздохнул про себя, так как одного взгляда на Элени было достаточно, чтобы ощутить желание.
— Ты не устала?
— Разве я могу устать?
Его глаза тут же сузились. Чтото в голосе Элени подсказало ему, что за ее словами крылась ирония.
— Я подумал, что ужин стал испытанием для твоей нервной системы.
В зеленых глазах появилась боль.
— Которое я выдержала, не опозорив тебя, — бросила она с непонятной горечью. — Еще бы — девушка из конюшни блестяще выдержала экзамен перед все замечающим экзаменатором!
На виске у Калика забилась жилка.
— Не говори ерунды! — ровным тоном сказал он. — Ты понравилась моему брату.
— И его мнение обо мне не изменилось даже после того, когда ты сказал ему, что обычное мое место — на конюшне?
43 
