79 
Хименес по-прежнему стоял как статуя.
– Я не стану скрываться за стенами Альгамбры, мой добрый Тендилья. Я останусь здесь, и если эти варвары нападут на меня, доверюсь Богу. Если на то его воля, чтобы я погиб мученической смертью от рук безбожников, она будет исполнена.
– Мавры считают, что пали жертвой вашего варварства, – возразил Тендилья. – И пытаются отомстить. Они возвратятся в Альбайсин, чтобы подготовиться к настоящему штурму вашего дворца. Они вернутся… на сей раз хладнокровные и полностью вооруженные. Неужели вы не понимаете, что готовится серьезный мятеж?
Хименес впервые почувствовал тревогу. Он надеялся, что сможет успешно обращать других в свою веру без особых треволнений подобно этому. Если он развяжет войну между маврами и христианами, суверенам это весьма не понравится. Их главная цель – поддерживать мир в пределах собственной страны, чтобы сохранить силы против внешних врагов.
Но Хименес высоко держал голову и сказал себе: что он ни делает, совершается во славу Господа. А разве можно с нею сравнивать волю суверенов?
– Хочу попросить вас об одном, – проговорил Тендилья. – Если вы не хотите поехать в Альгамбру, оставайтесь здесь под самой усиленной охраной и предоставьте мне разобраться с восставшими.
Сказав это, он коротко кивнул и покинул архиепископа.
* * *
Тендилья прискакал обратно в Альгамбру. При виде него жена, с нетерпением ожидавшая мужа, не смогла скрыть своего облегчения.
– Я так боялась, Иниго, – сказала она.
– Тебе не стоило бояться, – с нежностью ответил он. – Ведь мавры мои друзья. Они знают, что я всегда был с ними искренен. Эти люди уважают справедливость. И мне, в отличие от нашего болвана архиепископа, не грозит опасность.
– Как бы мне хотелось, чтобы он никогда не приезжал в Гранаду!
– Множество людей эхом повторяют твои слова, дорогая.
– Иниго, что ты собираешься сейчас делать?
– Я собираюсь поехать в Альбайсин. Хочу побеседовать с ними и попросить не вооружаться для восстания. Во всех их бедах виновен Хименес, однако если они убьют архиепископа Толедского, им придется столкнуться с могуществом всей Испании. Я должен сделать так, чтобы они это осознали.
– Но настроение у них очень опасное.
– Вот по этой-то причине я и должен отправиться туда немедленно.
– Но подумай, Иниго. Они же восстали против христиан, а ты – христианин.
– Не бойся, – улыбнулся он. – Ведь что-то надо предпринимать, а я именно тот, кто должен это сделать. Если все пойдет не так, как я надеюсь, будь готова немедленно покинуть Гранаду вместе с нашими детьми.
– Иниго! Не уезжай! Это дело касается архиепископа. Пусть они осаждают дворец. Пусть пытают его… убьют, если им хочется. Ведь он принес столько бед в Гранаду! Пусть он сам все это и расхлебывает.
– Ты не поняла, – нежно улыбнулся Тендилья. – Я же алькальд. И я отвечаю за этого рьяного реформатора. Я должен защищать его от последствий его же собственного безрассудства.
– Ты так решил?
– Да.
– Возьми с собой побольше оружия, Иниго. Тендилья промолчал.
* * *
Между тем Талавера узнал о случившемся в Альбайсине. Надо что-то спешно предпринять, чтобы успокоить мавров.
Они всегда относились к нему с уважением. Всегда серьезно выслушивали его, когда он говорил им о добродетели христианства. И они знали его как хорошего, благочестивого человека.
Талавера считал, что он более, чем кто-либо другой в Гранаде, сможет помочь восстановлению порядка в Альбайсине. Он позвал своего капеллана и сказал:
– Мы едем в Альбайсин.
– Да, монсеньор, – ответил тот.
– Мы поедем вдвоем, ты и я, – добавил Талавера, наблюдая за выражением лица капеллана.
Он увидел на лице того тревогу. Наверное, уже вся Гранада знает о волнениях, назревающих в мавританском квартале.
– Там крупные неприятности, – продолжал архиепископ Гранады. – У мавров скверное настроение. Они могут напасть на нас и убить, ослепленные яростью. Не думаю, что они так поступят. Я надеюсь, что они меня выслушают, как всегда бывало. Они народ вспыльчивый и свирепый, но только если придут в ярость, а я надеюсь, что мы… я и вы, мой дорогой капеллан, не сделаем ничего такого, что вызовет у них гнев.
– Монсеньор, а если нам взять для охраны солдат…
– Я никогда не приезжал к ним с солдатами. Если мы сейчас так поступим, они могут решить, что мы им не доверяем.
– А вы им доверяете, монсеньор?
79 
