70 
Они были не единственными, кто задумывался о своей дальнейшей судьбе. Все сомневающиеся собирались в доме на рю де Бак, где расположились герцогиня де Шатору и ее сестра, так как ходили слухи, что герцогиня получает послания от короля.
Это известие ошеломило парижан. Народ ведь уже решил, что раз король помирился с королевой, то теперь у них вновь пойдут детишки, что королевская чета заживет счастливой семейной жизнью, король позабудет про свою любовницу и всецело отдастся делу управления Францией.
Герцогине сообщили, что к ней приехали с визитом. Она тут же приняла посетителя, надеясь, что он привез сообщение от короля. Но когда незнакомец сбросил плащ, она закричала от радости: это был сам Людовик!
Герцогиня бросилась в объятия короля и заплакала от счастья.
– Людовик… мой Людовик… Я знала, что вы появитесь сами или пошлете за мной.
– Вы вернетесь в Версаль.
– Меня так унизили… так жестоко унизили.
– Я знаю.
Мари-Анн взяла его руки и поцеловала их, сначала нежно, а потом страстно. Она знала, как пробудить в нем желание, желание, затмевающее разум.
– Я должна вернуться, – плакала она. – Расставание невыносимо.
– Вы вернетесь.
– Меня никогда не будут уважать, пока вас окружают мои враги. Людовик, разве они должны оставаться? Морепа… самый главный враг. После того как я вернулась из Меца, я время от времени чувствую недомогание. Людовик, думаю, Морепа пытался отравить меня!
– О нет, он не стал бы этого делать.
– Почему бы и нет? Он ненавидит меня, потому что знает, что я ненавижу его. Еще один враг Шатильон. Должно быть, он со своей женой настроили дофина против меня.
– Он и его жена будут изгнаны со двора. Герцогиня радостно закивала.
– Епископ Суассонский и этот дурак исповедник…
– Мы изгоним их всех… если вы чувствуете, что не можете вернуться во дворец, пока они там.
Герцогиня прижала Людовика к себе. Ее глаза были неестественно яркими, будто ее лихорадило. Мари-Анн чувствовала, что это полная победа, самый счастливый момент в жизни.
Людовик провел ночь вместе с герцогиней на рю де Бак. Перед тем как уйти, он сказал:
– Вы должны немедленно вернуться в Версаль. Так мы слишком далеко друг от друга.
– Я вернусь, как только граф де Морепа принесет мне приказание от вас о возвращении.
Людовик засмеялся.
– Будь по-вашему, – сказал он.
Герцогиня прищурилась:
– Я хочу, чтобы месье де Морепа знал, что, каким бы умным он себя ни считал, он поступил очень глупо, объявив себя моим врагом.
Когда Людовик ушел, мадам де Шатору позвала к себе сестру.
– Победа! – кричала герцогиня. – Собирайтесь. Скоро мы вернемся в Версаль. Унижения в Меце будут позабыты.
– Хорошие новости, – ответила сестра. – Когда мы выезжаем?
Она вдруг остановилась и удивленно посмотрела на сестру.
– Вы хорошо себя чувствуете? Вы выглядите очень странно.
– Странно? Я?
– У вас блестят глаза… почти как стеклянные… и щеки горят!
Герцогиня повернулась к сестре:
– Я ведь многое пережила, разве нет? Мец! Я никогда не смогу забыть этого! Но теперь мои враги будут страдать так же, как заставляли страдать меня.
– Был ли его величество очень нежен… очень требователен?
– Он всегда такой.
– Сестра, я бы на вашем месте прилегла. Вы слишком возбуждены. Я принесу вам освежающий и успокаивающий напиток.
– Большое спасибо.
Мадам де Лорагэ попыталась заставить сестру принять питье, но, похоже, та ничего не понимала. Мадам де Лорагэ стала возле постели на колени.
– Мне страшно… – бормотала мадам де Шатору. – Они забросают меня камнями. Задвиньте занавески…
– Вы слишком перевозбудились, – прошептала мадам де Лорагэ. – Завтра вам станет лучше.
Но на следующий день герцогине лучше не стало. У нее поднялась температура, и было ясно, что она тяжело больна.
Две недели Мари-Анн была при смерти. Жители Парижа собирались на рыночных площадях и говорили о ней. Все были убеждены, что, если герцогиня никогда не выздоровеет, Франции станет легче. Многие утверждали, что ее отравил Морепа.
Между рю де Бак и королевским дворцом то и дело шныряли посланники. Говорили, что король очень переживает из-за своей фаворитки.
Мадам де Майи вернулась из изгнания, чтобы навестить свою сестру и сказать ей, что не держит на нее зла за жестокое отношение с ее стороны. Увидев сестру, герцогиня вздохнула с облегчением: она была рада получить ее прощение лично.
70 
