53 
Вероятно, ни один шаг королевы не остается незамеченным. Конечно же, меня видели, и поскольку у меня уже было везде множество врагов, событие это приукрасили и раздули неимоверно. Лживые истории гуляли по городу и по дворцу. Оказывается, я устроила в Тайберне целый молебен; я пришла туда босая со свечой в руке. Я воздвигла там алтарь; я отслужила мессу; я возносила молитву Пречистой Деве и всем святым за души тех, кого называла мучениками и кого англичане считали преступниками и бунтовщиками.
– Ложь! – кричала я. – Ложь… Все это – наглая ложь!
Оставалось только удивляться, как много людей готовы были в нее поверить…
Король стал расспрашивать меня об этом случае. Я рассказала ему, как все было на самом деле.
– Несчастная, – произнес он, – зачем вам понадобилось гулять возле виселицы?
– Не знаю, – ответила я. – Просто мы там случайно оказались…
Взглянув на мужа, я поняла, что он мне не верит.
Он положил руки мне на плечи и легонько встряхнул меня.
– Постарайтесь же понять! – сказал Карл чуть раздраженно.
– Больше я и близко не подойду к этому месту, – искренне пообещала я. – Оно ужасно. Я ненавижу его. Мне казалось, что я слышу крики людей, принявших там мученическую смерть.
– Они приняли мученическую смерть, потому что были преступниками, – отрезал он.
– Не все! – выкрикнула я. – Не все. Некоторые страдали за веру.
– Забавно, когда католичка жалеет людей, казненных исключительно за свои взгляды, – заметил король.
Я промолчала. Я не хотела спорить. Я просто пыталась объяснить, что же на самом деле произошло в Тайберне.
– Это все ваш священник, – пробормотал Карл. – Он самый настоящий шпион. И я его вышлю. Вся ваша свита подбивает вас на такие вот безумные поступки.
И король ушел. Он и впрямь был очень разгневан, а мне было досадно, что он готов прислушиваться к самым диким сплетням, которые распускают обо мне, и верить этим россказням больше, чем своей собственной жене.
Я была обижена и сердита. Чтобы приободрить меня, мои друзья предложили устроить маленький праздник в моих апартаментах в Уайтхолле. Они позвали музыкантов, разучили несколько новых танцев и снова развеселились.
Полагаю, мы изрядно шумели, поскольку все громко смеялись, а я танцевала с одним дворянином из своего окружения. Вдруг дверь распахнулась, и на пороге возник король.
Все замерли, и воцарившаяся тишина была столь невыносимой, что мне захотелось завизжать и потребовать, чтобы музыканты продолжали играть. Я поглядела на мужа. Я держала своего кавалера за руку, как того требовал танец, но, по-видимому, король счел мое поведение предосудительным.
Сперва он ничего не говорил; просто стоял неподвижно, глядя на нас. Затем двинулся ко мне. Все пристально наблюдали за ним, поскольку шел он до странности медленно. Наконец он приблизился ко мне. Он взял меня за руку и произнес: «Пойдемте». И все. Потом он провел меня в свою комнату, находившуюся рядом с моей, и запер за нами дверь.
Я вопросительно поглядела на него.
– Я должен вам кое-что сообщить, – сказал король. – Те, кто приехал с вами из Франции, будут отправлены назад.
Я в полном изумлении уставилась на мужа.
– Что? Когда?.. – запинаясь, произнесла я.
– Немедленно, – ответил он. – Все распоряжения уже сделаны. Уверен, что большинство недоразумений между нами происходит из-за того, что эти люди скверно влияют на вас. Чем быстрее они вернутся на родину, тем лучше будет для нас всех.
– Нет! – закричала я.
– Да, – проговорил он и успокаивающим тоном добавил: – Вы увидите, что это самое мудрое решение.
– Я не позволю! – неистовствовала я.
– Ну будьте же благоразумны, – продолжал он увещевать меня.
Я бросилась к двери.
– Она заперта, – предупредил король. – А ключ у меня.
– Тогда откройте дверь! – вскричала я. – Я хочу пойти к своим друзьям. Я должна объяснить им, что их ждет. В брачном договоре было записано, что они останутся со мной!
– Французы тоже далеко не всегда придерживаются условий нашего брачного договора, – сказал король и пояснил: – Я устал от этих людей, которые только и делают, что устраивают тут всякие пакости. Ваш духовник все время сеет раздоры. Именно он отвел вас в Тайберн и посоветовал помолиться у виселицы. Он немедленно отправится во Францию… вместе со всеми остальными.
– Нет, – еле вымолвила я, ибо меня сковал ужас. Я думала обо всех дорогих мне людях, но больше всего – о моей любимой Мами.
53 
